Книга Солнечное сплетение - Сергей Зверев

Оперативный центр ГРУ чем-то напоминал Центр управления космическими полетами в подмосковном Королеве. Здесь были ряды столов из пластика и никелированного металла, мониторы компьютеров, за которыми расположились дежурные офицеры. Огромный проекционный экран с картой мира занимал целую стену зала. На карте отмечены все крупные сухопутные соединения, ядерные силы, передвижения флотов. Красными пятнами горели зоны военных конфликтов – пылали Африка, Афганистан, слабо тлели огоньки в Латинской Америке. И весь красный, с разными оттенками, Ближний Восток – горели Йемен, Сирия. Дымилась Северная Африка. Будто какие-то черти посыпают угольки, чтобы этот пожар на планете никогда не угас.

Начальник ГРУ со своим заместителем сидели в помещении, представляющем собой приподнятую над залом стеклянную галерею – это был кабинет руководства и ответственного дежурного. Отсюда открывался отличный вид на гигантский проекционный экран.

Топилин иногда любил именно здесь обсудить наболевшие проблемы. Его бодрил вид карты мира и холодное осознание того, что однажды, если его организация оплошает, эта карта вполне может вспыхнуть вся. И огоньки со стрелками будут отражать танковые клинья, авиационные армады, а то и ядерные удары.

В углу помещения работал телевизор, прокручивающий предоставленную аналитиками руководству ГРУ подборку телепередач основных мировых каналов. На экране мелькали взрывы, танки, самолеты, бойцы в разномастных одеждах. Также были подобраны отрывки из фильма Си-эн-эн «Каждый имеет право на жизнь», который был показан несколько часов назад и уже вызвал мощный взрыв эмоций и обсуждений.

– Ну просто в край обнаглевшие твари! – возмущался эмоциональный Шабанов.

– Но как умеют подать материал, – оценил Топилин.

– Да уж. Чему можно у них поучиться, так это форматированию сознания обывателя.

На экране возникло полноватое лицо араба лет тридцати, с немного застенчивой улыбкой и добрыми глазами. Он говорил по-арабски, внизу шел подстрочный перевод.

– Запад просто не понимает нас. Мы не убийцы, не маньяки. Нас не нужно бояться и стремиться убить. Потому что мы хотим того же, чего и вы. Чтобы можно было накормить детей. Чтобы у наших сыновей было будущее. Чтобы не было произвола и коррупции. Чтобы можно было жить по заветам Мухаммеда и молиться Аллаху и никто не мог бы в этом помешать. Мы хотим именно этого, а не резать головы, как показывает телевидение. Именно за них, за моих детей я пошел воевать. Именно за такой Халифат проливают кровь мои единоверцы. Мы не террористы. Нас миллионы. Не может быть миллионов террористов. Мы хотим жить по заветам предков. И я не пожалею своей крови для победы правого дела.

Камера отползает. Видны трое детишек с большими печальными глазами – это моджахедские дети. Звучит трагическая музыка. Вокруг головы интервьюера возникает черный круг, как нимб. И опечаленный голос диктора объявляет:

– Азиз погиб от удара сирийской авиации. О судьбе его детей ничего не известно…

Дальше шел вброс типа – люди хотят идти своим путем. А эксцессы, типа массовых казней, – это естественное следствие войны. И вообще, в мире все далеко не однозначно. Пора начать отходить от стереотипов и входить в положение тех, кого мы огульно хотим осудить и обвинить во всех грехах. В общем, старая песня о главном – понять и простить!

– Черти болотные. Ты погляди на них. Ни стыда ни совести, – качал головой Шабанов. – Это называется гуманизация палачей и террористов и дегуманизация тех, кто им противостоит.

– Классическое шулерское передергивание, – кивнул Топилин.

– Главное, оцени масштабность информационной атаки, – щелкнул пальцами Шабанов. – Они задействовали все резервы.

– Вот интересно, что происходит в мозгах обывателя, которому еще недавно показывали Халифат в виде толпы безжалостных людоедов, а тут выясняется, что ребята эти добрые и несчастные?

– Да ничего не происходит в его мозгах, – махнул рукой Шабанов. – Западные СМИ и система образования за последние десятилетия добились полного отсутствия у обывателя стройной мировоззренческой картины, прочных моральных устоев и убеждений. Они заменили ему голову на дешевый компьютер, в который можно вложить без особых усилий любую программу. Сегодня мы ненавидим террористов. Щелк – теперь выясняется, что они хорошие ребята. Пластичность обывательского сознания достигла удивительных высот.

– Они даже инстинкт самосохранения победили.

– Точно. Обывателю доказывается, что если тебя могут зарезать мигранты по дороге домой – то это не так и плохо, поскольку у людей такие традиции, и им просто необходимо убить энное количество народу, чтобы потом оцивилизоваться. И обыватель не тянется за топором, не идет на демонстрацию протеста, а покорно кивает – ну что ж поделаешь. Надо так надо.

На экране появился очередной обведенный черным траурным кружочком невинно убиенный абрек, который недавно вещал что-то о том, что главное у салафитов – это любовь к людям.

– Ты прав в гневе. Все-таки бесстыдство, с каким эти шелкоперы и их хозяева подписываются за Халифат, поразительно, – отметил Топилин.

– И будут дальше подписываться. Даже не применительно к текущему моменту. Ведь что такое Халифат? Это такой мутант-монстр, дитя западных социальных алхимиков, для которых весь этот мир – их лаборатория. Под ласковым присмотром саудовских и западных спецслужб Халифат отпочковался от «Аль-Каиды». Как на стероидах не по дням, а по часам рос на катарских и саудовских деньгах. Тяжелел от турецкого и американского оружия. Впитал в себя разум и тела иракских военных, подготовленных в советских и европейских военных академиях и оставшихся не у дел после краха Саддама Хусейна. Чудовище набрало вес, силу и принялось хулиганить, демонстрируя небывалую заносчивость и неуправляемость. Но кураторы никогда не оставляли его без опеки. Да, детеныш хоть и вырос балбесом, но свой же, родная кровиночка. Вот и приходится помогать дитятку по мере сил – то оружием, то скупкой краденой нефти к обоюдному удовольствию.

– Кукловоды не дураки и знают, что не удержат его на цепи, – произнес Топилин.

– Думаю, они прекрасно понимают, что в один прекрасный момент дитятко, как любой отморозок, тюкнет по голове кистенем свою родную бабушку Европу, чтобы забрать ее пенсию. И окончательно сорвется с цепи, кусая и правых, и виноватых, разбивая посуду в квартирах ближайших родственников и заявляя свои права на приличную долю мировой жилплощади. И рано или поздно пропишут ему эвтаназию.

– Тогда увидим по Би-би-си кино о зловредной сущности Халифата.

– Знаешь, и опять потребитель информационного попкорна все сожрет. У него клиповая память. Он напрочь не помнит, что ему втюхивали три дня назад. И в его мозгу можно рисовать новую реальность. Теледельцы возьмут с дальних полок и отряхнут от пыли видеоролики с отрезанными головами, надкушенными сердцами, заваленными сотнями трупов мирного населения траншеями. Припомнят и башни-близнецы – куда же без них.