Они въехали в деревню. То там, то здесь виднелись вихрастые мальчишечьи головы, но взрослых не встречалось. Кони Боримира Шемяки и Бажена степенно стукали по утоптанной дороге, всадники озирались, но никого кроме нескольких детей не увидели. Вроде бы урожай уже собран, и все должны быть в деревне, но дворы пусты. Не улетели ведь. Да и детей без пригляда не бросят.
— Где все? — озадаченно спросил Шемяка.
Боримир только пожал плечами. Бажен вовсе ничего не мог понять. Они проехали еще пару дворов. Из-за забора показалась рыжая нечесаная голова.
— Из взрослых кто есть? — спросил Шемяка.
Голова исчезла, и мгновение спустя через забор перемахнул мальчуган лет семи. Он был в грязной рваной рубахе — никак на дереве разодрал — бажен не одну рубаху так уделал.
— А там все, на том конце, за дворами! — мальчик махнул рукой и умчался в противоположную сторону, только пыль столбом поднял.
Шемяка подстегнул коня, и тот пошел быстрее. Вскоре они добрались до окраины деревни и увидели толпу мужиков и баб, стоявших за околицей, на большом пятаке, за которым начиналось поле.
В середке стоял волхв и что-то говорил, а люди его слушали. Бажен ни за что бы не отличил его от настоящего кудесника, и деревенские мужики тоже не смогли. Лишь Шемяка и Боримир переглянулись и одновременно кивнули.
— Не позволяйте сжигать капища! — кричал волхв. — За каждого сожженного идола будете отдавать по двоих младеней, ибо мор начнется! Отриньте христову веру, а если придут гридни княжеские, то дайте им отпор. Почитайте Перуна, Перун — это исконно наша вера, не верьте тем, кто принес чужую веру. Тот Бог, который только и умеет, что страдать и умирать, на что он нам, слабый он. Перун — силен, он защитит тех, кто его почитает и сожжет тех, кто его не любит.
Шемяка соскочил с коня и привязал его к оградке на краю деревни. Боримир последовал его примеру. Бажен так же проворно слез со своего коня и поспешил за старшими товарищами, которые уже продирались сквозь толпу крестьян.
— Не слушайте, когда вам говорят, что Христос — сын Бога, — продолжал «волхв» — Нет у Перуна сына с таким именем. Самозваный это сын, да и отец его не на нашей земле родился. Не нужны нам пришлые боги, нам своих достаточно.
С другой стороны расталкивая мужиков, спешил поп, подобравши рясу.
— Что ты там несешь, волхв! — грозно сказал он. — Как можно против церкви такое говорить?
— Погоди батюшка, — сказал Шемяка, пробившись в первые ряды.
— А тебе чего надобно? Ты-то тоже волхв.
— Я волхвам служу, а сам не волхв, — ответил Шемяка. — А вот этот мужичонка и вовсе не волхв. И не смеет за нас говорить.
Шемяка подошел к лжеволхву.
— Молчи, мужик! — сказал он.
— Не смейте мне рот закрывать! Перун…
Шемяка не стал слушать дальше и никто не знает, что же сделает Перун тому, кто посмеет закрыть рот его волхву. Шемяка с размаха стукнул кулаком в лицо и «волхв» опрокинулся на спину. Шемяка поставил колено ему на грудь и влепил еще несколько оплеух.
— Кто надоумил? Кто тебя надоумил, собака? — спрашивал Шемяка.
«Волхв» только мотал головой и что-то мычал. Боримир подоспел и, обхватив Шемяку за плечи, оторвал его от лежавшего на земле человека. Лжеволхв поднялся на ноги, лицо его было разбито в кровь.
Шемяка скинул руки Боримира со своих плеч и подошел к человеку, которого только что едва не прибил. Тот отшатнулся.
— Говори, сучий сын, кто надоумил тебя.
Шемяка разорвал на самозванце рубаху и под ней все увидели небогатую одежду обычного ремесленника.
— Не скажешь, сейчас же, вона, батюшке отдам. Он из тебя душу вытрясет!
— Двое парней, денег дали, одеждой снабдили, говорить научили.
— В Ростове?
Самозванец удивленно поднял глаза.
— Да.
— Узнаешь парней тех?
— Узнаю, как не узнать.
— Перед князем Ростовским то же повторишь?
Самозванец замялся.
— Или сразу убить его? — как бы размышляя сам с собой, сказал Шемяка.
— Да, да! Князю скажу все слово в слово и парней тех покажу, коли увижу.
— Имена их не знаешь?
— Не назывались они. Не из простого люда, бояре они.
Шемяка уже понял, кто заплатил этому человеку. Даже Бажен догадался. Это те двое…
— Ну что, в Ростов поедем? — спросил Шемяка, связывая руки и ноги пленнику.
— В Ростов, — согласился Бажен. — Чудо-юдо это отвезем туда!
— А ты, брат Боримир, с нами?
— Нет, Шемяка, вы уж без меня. Мне назад надо, меня дома ждут.
Шемяка закинул связанного «волхва» с заткнутым кляпом ртом на коня и сел в седло. Бажен залез на своего коня. Толпа расступилась и они двинулись вперед. Боримир развернулся и поехал назад. Крестьяне стали расходиться, лишь только поп долго стоял и смотрел вслед Шемяке и Бажену.
Они шли вдоль реки. Впереди Шемяка с перекинутым поперек конской спины лжеволхвом.
— А меня-то зачем взяли? — спросил Бажен. — Свирелька моя даже не пригодилась. Я-то думал, уложу его, а мне даже вздохнуть не дали. Что я потом Булату скажу, коли спросит меня, справился я или нет. Да, дедушка, справился, только и успел увидеть, как Шемяка самозванца заломал.
— Успеешь еще отличиться! — ответил Шемяка. — И дудка твоя нам еще обязательно пригодится. Да может, уже и сегодня.
— А что делать?
— А вот этого… — Шемяка указал пальцем на лежавшего мешком «волхва» — в чувство привести.
— Зачем?
— Ну, как зачем? Приведем мы его к князю, а он возьми да и крякнет раньше времени. И попробуй, докажи потом, что этот человек говорил то, что мы слышали? Без доказательств — наши слова и гривны значить не будут. Еще и получим свое — шкуры-то спустят за обман.
— Но мы же не обманываем!
— А доказательство береги — и будет тебе счастье.
Некоторое время спустя «волхв» стал жалобно мычать — он долго ехал, перекинутым через хребет коня и кровь прилила к голове.
— Развязать придется, — сказал Шемяка, остановив коня. — Иначе не довезем.
Он спешился, спустил пленника, развязал ему руки и ноги. «Волхв» сел и осмотрелся. Глаза его были налиты кровью, лицо выглядело помятым. Он обхватил руками голову.
— Пошто такие издевательства? — спросил он. — Я ведь просто делал, чего попросили меня.
— А думать надо под что идешь, — беззлобно ответил Шемяка. — Теперь моли своего бога, чтоб князь в живых оставил.
Связывать пленника больше не стали, и Шемяка посадил его перед собой. До вечера они отъехали достаточно далеко от деревеньки. Начинало темнеть, когда остановились и стали готовиться к ночлегу. Костер развели быстро. Перекусили, пока не стемнело и Бажен достал свирель.
