– Кого расстреляли, Игнатьич?
– Мою землячку Клаву Шиферову и сидевшего за рулем «девятки» мужчину, – хмуро ответил Антон.
От удивления Голубев присвистнул. Пытаясь сосредоточиться, полувопросительно проговорил:
– Вроде помню, что Шиферова, как и ты, родом из Березовки.
– Оттуда.
– А я буквально прошлым вечером беседовал с ней в «Шпильхаузе» по поводу Беломорцева.
– Что Клава рассказала?
Голубев коротко изложил суть вчерашних разговоров в игральном доме и огорченно добавил:
– Доигралась красавица…
– Пойди посмотри, не Ремер ли погиб вместе с Шиферовой, – сказал Бирюков.
Слава подошел к «девятке», изрешеченной с правой стороны пулями. По характеру и количеству пулевых отверстий, без всякого сомнения напрашивался вывод, что преступники стреляли из убойного автомата АК.
Следователь Лимакин, судмедэксперт Медников и криминалист Тимохина, подсвечивая фонариком, осматривали трупы. Шиферова, склонив белокурую голову и привалившись правым плечом к дверце машины, сидела рядом с водителем. На ее белом костюме в трех местах проступали кровавые пятна. Водитель с окровавленной головой откинулся на спинку сиденья. Когда Тимохина осветила фонариком его лицо. Голубев узнал Оскара Эрнстовича Ремера.
По словам свидетелей, бандитское нападение на «девятку» произошло внезапно в течение какой-нибудь полминуты. Вышедшие из ресторана мужчина и женщина успели лишь сесть в машину. Тотчас откуда-то из темноты выскочил черный джип и, чуть притормозив, изрешетил «девятку» автоматной очередью.
В разговор Бирюкова со свидетелями вмешался паренек в джинсах и футболке с надписью «Олимпик» на груди:
– Здесь еще одна бандитская машина была. Я вышел из ресторана, чтобы освежиться. А вот там… – паренек показал в сторону от ресторанного крыльца, – стояла красная жигулевская «восьмерка». За рулем сидел здоровый амбал. Когда мужчина с женщиной сели в «девятку», амбал сразу поднес ко рту микрофон, как у шоферов медицинской «скорой помощи», и вроде подал команду: «Ястреб, они в машине». В ответ что-то проскрипело, как из радиодинамика. Мгновенно появился джип и устроил трах-тарарах. Когда и куда после стрельбы исчезла «восьмерка», я с перепугу не заметил.
Красную «восьмерку» видели и другие свидетели. Некоторые из них тоже слышали что-то вроде радиопереговоров, но содержания никто толком не разобрал. В основном, запомнилось одно слово «Ястреб». Из вещественных доказательств на месте происшествия остались только стреляные гильзы от автомата Калашникова, которых набралось семнадцать штук. Все пули от них попали в «девятку». Судя по тому, что стрелявший не допустил ни единого промаха, можно было сделать вывод о высоком мастерстве стрелка.
Тела потерпевших в сопровождении судмедэксперта были отправлены в морг, а простреленную автомашину до окончания следствия пришлось поставить в гараж районной милиции.
…Утром, едва начался рабочий день, на столе Бирюкова не умолкал телефон. Слух о ночном происшествии с удивительной скоростью распространился по небольшому городку. Звонили большие и малые руководители районной администрации. Каждому хотелось немедленно узнать ответы на извечные следственные вопросы: «Кто?», «Где?», «Когда?» и «С какой целью?» совершил столь жестокое преступление. Убийство Ремера и Шиферовой на самом деле было демонстративно дерзким и безжалостным. Это был вызов всему райцентру. Смешок в лицо правоохранительных органов. Как сказал судмедэксперт Борис Медников, беспредел в беспредельной степени. Когда вслед за начальством стали звонить просто знакомые, Бирюков отключил телефон и собрал оперативное совещание. Стараясь не выказать раздражения от никчемных звонков, Антон обвел взглядом хмурые не выспавшиеся лица участников следственно-оперативной группы и как можно веселее спросил:
– Что приуныли, соколы? Появилась хорошая зацепка – Ястреб, умеющий прицельно стрелять из автомата…
– Ястреб летает, а соколики опустили крылья, как мокрые куры, – флегматично вставил судмедэксперт, намекая на Лимакина и Голубева.
– Не иронизируй, эскулап. Докладывай, по сколько пуль попало в потерпевших, – огрызнулся Слава.
– Мотай на ус, сыщик, докладываю, – Медников передал Бирюкову заключение медэкспертизы. – Шиферовой досталось три пули, все навылет. Голову Ремера пронзила единственная пуля, которой хватило для мгновенной смерти.
Бирюков глянул на Лимакина:
– Утром «девятку» осмотрели?
Следователь кивнул:
– Спозаранку мы с Леной Тимохиной всю машину досконально обшарили. Пуля, пронзившая голову Ремера, пробила стекло левой дверцы и улетела бог весть куда. А три пули, прошедшие через Шиферову, обнаружены в машине и оформлены на экспертизу. При этом выявилась неувязочка. Входных пулевых отверстий в «девятке» восемнадцать, а стреляных гильз на месте происшествия мы собрали только семнадцать штук.
– Одну гильзу не нашли?
– Такого не может быть. Все гильзы валялись на чистом асфальте. Затеряться там негде. Скорее всего, гильзочка при стрельбе отскочила из автомата в салон джипа и уехала от нас.
– Возьми, Петр, это на заметку. Если преступники не обнаружат гильзу и не выбросят, она станет веским доказательством.
Голубев обратился к Тимохиной:
– Лена, какую картинку показали окурки из «Шпильхауза», которые я сегодня утром передал тебе?
– Цвет и химический состав губной помады на фильтрах идентичен с помадой окурков, обнаруженных в доме Беломорцева, – ответила эксперт-криминалист.
Слава живо глянул на Бирюкова:
– Что и требовалось доказать. В гостях у Альберта курила дамские сигареты мадам Шиферова. Кстати, вчера Ремер обещал мне, что в ресторане «прозондирует» Клаву насчет ее знакомства с сомнительными личностями, да вот какой печалью все завершилось.
– Теперь с Шиферовои взятки гладки. Покурила и ушла в небытие, – хмуро сказал Бирюков.
– Сейчас в Березовке кто из родственников Шиферовой есть? – спросил следователь.
– Родители Клавы там живут.
– Придется им сообщить неприятную весть?
– Конечно. Наверняка они захотят похоронить дочь в родном краю.
– Не могу понять, чем вызвано скоропалительное убийство Шиферовой и, тем более, Ремера, – с досадой заговорил Голубев. – Испытываю такое гадкое чувство, будто в этом повинен мой вчерашний визит в «Шпильхауз». Или это случайное совпадение…
– Шиферова была неразборчива в любовных связях. Может, на почве ревности какой-то строптивый самец заказал «сладкую парочку», – высказал предположение Лимакин.
– Обычно ревнивцы устраняют только соперника, – возразил Слава.
– Обычно, да не всегда. Если ревнивец получил категорический отлуп от пассии, он в порыве гнева или зависти не пощадит ни соперника, ни объект своего вожделения.
