Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
– Это вы спросите у режиссёра. Ему виднее, – злорадно ответил техник.
– Ну, развели бардак, – продюсер пошёл в сторону стоянки, к студийным машинам.
– Закрой свой поганый рот, – зло сказал я технику, когда продюсер отошёл подальше.
– А если нет? – вызывающе ответил он.
– Я сам закрою твою помойку. Хочешь проверить? – Я ощутил, как неожиданная ярость, возникла где-то в животе, потом поднялась выше, сдавила горло и перешла ту черту, за которой я уже был готов пойти на всё и до конца.
Парень, видимо, уловил эту решимость в моём взгляде и отступил.
– Буду я ещё бодаться из-за очередной бабы режиссёра. Очень мне нужно, – он начал для вида возиться с кассетами.
Сергей стоял на краю скалы, и казалось, спокойно ждал дальнейших указаний.
Я подошёл к нему и сказал:
– Не слушай всякие сплетни.
– Я и не слушаю, – уверенно ответил он. – Мы сегодня будем снимать? Чего ждём?
– Разбираемся с твоей одеждой, – ответил я, но уже понимал, что этому парню сегодня лучше не прыгать с двадцатиметровой высоты.
Продюсер вернулся и объявил:
– Всё ясно. Надо прыгать без рубашки в одних брюках и обязательно в чёрных кроссовках.
Я отвёл его в сторонку и шепнул:
– Давай отменим сегодня съёмку.
– Почему? По какой причине? – удивился продюсер.
– Я не могу этого объяснить, но лучше не снимать сегодня.
– Это невозможно. По-твоему, столько людей и техника проехали сто двадцать километров, чтобы ни с чем вернуться обратно? Не слишком ли дорогая прогулка получается? И потом я не вижу причин.
– На площадке нет режиссёра.
– Ну да, сейчас я приглашу сюда Феллини вместе с Антониони. Не держи меня за идиота. Для того чтобы этот парень просто прыгнул в воду не нужен никакой режиссёр. Короче, помитинговали и хватит. Давайте работать.
Впервые в жизни мне не хотелось подходить к кинокамере. Но я подошёл и посмотрел в видоискатель – пространство сразу же ограничилось рамками кадра. Вот так мы идём на компромисс со своей совестью, ведь проще жить, если не слышать Голос Бога внутри себя. Потом замелькал обтюратор работающей камеры.
– Прыгай! – скомандовал продюсер.
Сергей мощно оттолкнулся и по красивой дуге полетел вниз. Я панорамировал за ним и видел, как он раскрыл руки, словно крылья, и улыбнулся перед тем как скрылся под водой. Камера прокрутила ещё тридцать метров плёнки, но Сергей не вынырнул. Я отпустил рукоятку штатива и посмотрел на морскую гладь. Потом увидел испуганный взгляд продюсера. В следующее мгновение я уже летел вниз, удивляясь, что добровольно прыгнул со скалы, на которую было страшно смотреть.
Вода оказалась тёплой и прозрачной. Я сразу увидел Сергея. Он лежал на спине в густой массе водорослей и вместе с ними плавно покачивался. Его глаза были закрыты. Кровь вытекала из головы, клубилась и растворялась в воде, напоминая дым в безветренную погоду. Я сделал мощный гребок в его сторону, схватил за волосы и суетливо поплыл наверх. Где-то на середине пути лёгкие не выдержали, и я глотнул воды. Казалось, ещё секунда, и спасатель превратится в утопленника. Так неожиданно я оказался на краю жизни, и лишь ценой последнего отчаянного рывка смог высунуть голову из воды, не выпустив из рук и Сергея.
Потом я долго отдыхал, стоя по пояс в воде и обнимая скалу как родную. Не хотелось ни говорить, ни думать – я лишь устало следил за тем, как двое врачей и двое осветителей торопливо несли Сергея наверх к машине скорой помощи. Сергей был уже мёртв. Я знал это, знал, что вижу в последний раз его классически правильное лицо, ставшее теперь бледнее морской пены.
Позже, когда уехали врачи, так и не сотворив чуда, ко мне подошёл продюсер.
– Ничего не понимаю, – сказал он, – Сергей сам выбрал это место, обследовал его, много раз прыгал с этой скалы, а сейчас вдруг угодил прямо на подводные камни. Ничего не понимаю.
Я не ответил, да и не было смысла в разговорах. Теперь никто никогда не узнает, что это было – несчастный случай или человек просто разбил свою боль об эти скалы.
Ветер с моря усилился и теперь с каждым новым порывом увлекал за собой всё больше песчинок, всё выше отрывал их от земли. Киношники разошлись по машинам, и только бригада осветителей угрюмо складывала свои приборы в кузов грузовика. Вода всё ещё неприятно стекала с моей рубашки и брюк, капля за каплей уходя в песок. Мне стало зябко. Под нарастающий шум прибоя я прошёл вдоль всей автоколонны и поднялся в операторский автомобиль. На широкой мягкой полке, предназначенной для перевозки съёмочной аппаратуры, сладко спала девушка. Она была в белых джинсах, в белых кроссовках, а золотистые кольца волос живописно разметались по белой сорочке. Мокрый, озябший я смотрел на её красивый профиль. Нет, её вряд ли опечалит случившееся. Проснувшись, она будет жить прежней жизнью, надеясь на счастье, как и тысячи людей. А что-то важное и светлое уже прикоснулось к ней, но осталось незамеченным. В её жизни больше не будет голубых тюльпанов, светящихся в ночи, как не будет и того, кто знает, где их искать.
Лида зашевелилась под моим долгим взглядом, открыла глаза и приподняла голову.
– Съёмка закончилась? – сонно спросила она.
– Закончилась, – ответил я. – Ты выспалась?
10.
Всю долгую дорогу от скалистого берега до гостиницы я молча сидел у окна, глядя на бесконечные песчаные дюны. Нельзя было уступать продюсеру. Наплевать на его сроки и расходы. Но я проявил мягкотелость и теперь в душе навсегда останется неизлечимая болячка причастности к этой смерти.
Гостиница встретила меня обычной утренней суетой. Администрация занималась расселением туристов. По этажам сновали уборщицы, шумно жалуясь друг другу на неряшливость жильцов. Я больше не мог оставаться здесь, в этой гостинице, в этом городе. Стараясь не смотреть на аккуратно заправленную кровать Сергея, я переоделся в сухое, торопливо собрал в дорожную сумку свои нехитрые пожитки и вышел в коридор.
На небольшой площади перед гостиницей выстроились в ряд несколько киносъемочных машин. Вернувшаяся киногруппа в полном составе сидела в чайхане, расположенной на открытой веранде у входа в гостиницу. За одним из столиков сидели режиссёр, продюсер и костюмерша в своём неизменном белом наряде.
– Заур, присаживайся к нам, – сказал Гена, заметив меня.
Я подошёл к ним, опустил сумку на пол и сел за стол. Официант сразу же принёс мне стакан чая на блюдце и вазочку с восточными сладостями.
– Что за сумка? Ты собрался куда-то? – спросил Гена.
– Я уезжаю.
– Не дури, Заур, в нашем деле всякое случается. Может, ты опасаешься неприятностей?
– Неприятностей не будет, – вмешался в разговор продюсер. – У нас с этим парнем заключён письменный договор – мы не несём ответственности за несчастный случай. Он сам ошибся. Но его мать, в любом случае, получит по страховке сто тысяч рублей. На старость ей хватит.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
