— Мистер Шеридан! — крикнула она, заставив Алана обернуться. — Позвольте вам заметить, сэр, что ваши манеры оставляют желать лучшего. Нельзя просто войти в дом женщины и предъявить ей ультиматум, особенно когда дело касается такого важного вопроса, как брак.
Слегка опустив голову, она решительным шагом направилась к нему. Он даже не шелохнулся, лишь смотрел на нее прищуренными глазами.
— Что вас так расстроило? — протянул Алан. — Неужели то, что я не вручил вам цветы и конфеты и не встал на колено?
— Не говорите ерунды, сэр. Мне безразличны эти банальности.
— Да? Тогда, возможно, вы просто не привыкли иметь дело с людьми, которых не можете подчинить своей воле. Или просто боитесь.
— Вас?
— Мира за этими дверьми, мисс Кортни. Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы все это выдумали. Не было никаких цыган и никакого татуировщика. Вы создали их здесь, в своей голове. — Он постучал ей по виску пальцем.
Она ахнула и почувствовала, как ее самообладание испаряется под горячим натиском негодования.
— Фактически, — присовокупил он с нарочитой паузой, — вы такая правильная, что я бы не удивился, если б вы даже солгали насчет происхождения Хью.
Ее рот открылся и закрылся, не произнеся ни звука. Сердце, казалось, подскочило к горлу, а волосы на голове зашевелились.
Наклонившись к ней и скривив чувственный рот в саркастической полуулыбке, он сказал:
— Я мог бы поставить на кон свою жизнь, поспорив, что он появился на свет в результате непорочного зачатия.
Напряжение вдруг оставило ее. Если б тело все еще не дрожало от пережитого, она могла бы рассмеяться. Но у нее вышла лишь самодовольная улыбка, и нарочито медленно она стала расстегивать маленькие пуговки блузки, начав с воротника и спускаясь ниже, между тем как глаза Алана сузились, а точеные черты лица окаменели, когда блузка распахнулась, обнажая вначале шею, затем ключицы и, наконец, кружевную кайму сорочки, прикрывающую грудь.
Когда его карие глаза медленно вернулись к ее глазам, она вгляделась в их поразительно напряженные глубины и тихо произнесла:
— Просто чтобы все было предельно ясно, сэр…
Зацепив тонкую ткань кончиком пальца, она слегка оттянула ее вниз, открывая его взору бледную, мастерски выполненную розу, которая изящно изгибалась вверх по груди.
— Уверяю вас, мистер Шеридан, что все до единого слухи обо мне верны.
Его взгляд снова опустился к ее груди и остался там, в то время как молчание затягивалось, и Эмма почувствовала первую вспышку неловкости и досады, обратившую ее тело в пламя.
Наконец губы Алана изогнулись, и у Эммы перехватило дыхание, когда он слегка прижал кончик пальца к стеблю и медленно потянул палец вверх, выше, до розового цветка, где задержался, подняв глаза к ее лицу.
— Очень мило. Если я закричу «бис», вы снимете что-нибудь еще?
Эмма рывком запахнула блузку.
— Очень скоро вы узнаете, что меня не так легко шокировать, мисс Кортни. Совсем не так легко, как вас.
— Всего доброго, мистер Шеридан.
Эмма повернулась спиной к Алану и, держась неестественно прямо, зашагала к лестнице.
Ее отец, цветущий и довольный, вышел из ближайшей комнаты и широко развел руки.
— Значит, быть свадьбе! Благослови, Господи, этот день, когда обе мои дочери обручились.
— Мисс Кортни! — крикнул Шеридан.
Эмма замедлила шаги.
— Эти ужасные очки запотевают, когда вы злитесь.
— Подите к черту! — огрызнулась она, заставив отца резко остановиться.
— Иду, — парировал Алан. — Там и увидимся.
Затем хлопнула передняя дверь. Эмма стояла у основания лестницы, злясь на себя за то, что позволила эмоциям выйти из-под контроля, а также на Шеридана за… за все на свете.
За то, что он не встал на колено, прося ее руки.
За то, что нисколько не уважает ее и даже не пытается притворяться.
За откровенность.
За надменность.
За то, что он так убийственно красив и одинок.
За то, что она готова забыть об осторожности и благоразумии и выйти за него замуж…
Она пошла к передней двери сначала неуверенно, потом быстрее.
— Эмма! — Рита летела вниз по лестнице. — Не делай этого! Ты не должна! Ты знаешь, о чем я, Эмма! Я больше никогда не буду с тобой разговаривать!
Рита нагнала сестру у самых дверей и, схватив за руку, развернула к себе.
— Он не любит тебя!
Эмма взялась за дверную ручку.
— Он женится на тебе только из-за приданого. Он растратит деньги на любовниц, карты, лошадей и эти развалины, а когда деньги кончатся, он вышвырнет тебя, как старую чайную заварку!
— Уйди с дороги, Рита.
— Ради бога! — рявкнул отец. — Отойди, Рита, и оставь сестру в покое.
— Скажи ей, папа. Скажи, чтобы не выходила за него! Умоляю тебя!
Изумленно уставившись на припухшее от слез лицо сестры, Эмма покачала головой:
— Неужели ты отказываешь мне в единственном шансе на свободу, Рита?
— Он негодяй!
— Когда-то ты так не считала.
— Подумай о Хью.
— Именно о нем я и думаю.
— Ну-ну, Рита, девочка… — Кортни взял дочь за плечи и попытался отодвинуть в сторону. — Ей-богу, ты ведешь себя так, как будто ревнуешь.
— Ревную! — Рита засмеялась и заплакала одновременно, отпихнув его руки. — Ревную к ней? Его? Ты шутишь, папа. Ведь это меня он любит. Просто он пытается отомстить мне за…
— За что? — насторожился отец.
Рита вновь обратила горящие глаза на Эмму и, приблизив лицо к уху сестры, прошептала:
— Как ты сможешь жить, зная, что твой муж и сестра были любовниками, что когда он спит с тобой, то, без сомнения, думает обо мне?
— Что такого я тебе сделала, что ты меня так возненавидела? — печально спросила Эмма. — Я растила тебя и любила, как мать. Я пожертвовала всем, чтобы ты была счастлива, и все равно ты жалеешь для меня этой единственной возможности…
— Но Хью заслуживает…
— Не смей даже произносить его имя. Прибереги свое лицемерное проявление заботы о моем сыне для тех, на кого оно произведет впечатление. А теперь… уйди с дороги.
Проскользнув мимо сестры, Эмма распахнула дверь и, подобрав юбки, сбежала по ступенькам.
— Стойте! — закричала она вслед удаляющейся карете Шеридана и побежала по подъездной дорожке. Она едва не врезалась в задок кареты, прежде чем заметила, что та остановилась. Дверца распахнулась, и Шеридан грациозно спустился на тротуар.
