Детей они так и не завели. Наверное, оно и к лучшему. Вдруг бы он их тоже полюбил. Так почему же она не ушла? Во-первых, из-за любви. Она по-настоящему его любила. И, возможно, страх, слабость, опустошение? Все из вышеперечисленного. Тело и дух, раздавленные Богом и Гордоном.
– Ну и где, сучка, мой ужин?! – заревел голос из гостиной.
Она представила его: красное мясистое лицо, жировые складки нависают над брючным ремнем; он смотрит регби по телевизору и пьет чай. Чай, который сделала Маргарет, – с молоком и двумя ложками сахара. И с шестью таблетками трамадола. Недостаточно, чтобы его убить. Не совсем. Видит бог, она уже натерпелась. В прошлый раз, когда она «поскользнулась» и сломала запястье, добряк доктор из приемного отделения «скорой помощи» дал ей целую упаковку трамадола. Не то чтобы она не понимала, что делает. Непреднамеренное убийство по причине невменяемости казалось ей справедливой сделкой. Но Маргарет хотела, чтобы он знал. Ее левый глаз распух так, что почти не открывался, да еще и был цвета вальполичеллы[23], которое так хотел выпить Гордон за ужином. Дотронувшись до глаза, она вздрогнула, но потом услышала шепот нежного шелка на коже и улыбнулась. Она спустилась в гостиную. Гордону явно было плохо.
Она посмотрела ему прямо в глаза впервые за последние несколько лет.
– Я ухожу от тебя.
Она подождала, чтобы убедиться, что он понял. Ярость в его глазах явилась подтверждением, в котором она нуждалась.
– А ну вернулась, тупая шлюха!
Он попытался встать со стула, но Маргарет уже вышла из комнаты. Она услышала, как он упал на пол. В коридоре она подняла небольшой чемодан, закрыла за собой дверь и зашагала вниз по улице, ни разу не оглянувшись. Она не знала, куда идет, но ее это не особо волновало. Резкий ноябрьский ветер ужалил ее лицо со следами побоев. Маргарет на минутку поставила чемодан на землю, чтобы застегнуть старое синее пальто. Уставшая нитка порвалась, и пуговица завертелась между ее пальцами и упала на тротуар. Маргарет подняла чемоданчик, а пуговицу оставила там, где она лежала.
«Ну и черт с ней, – подумала она. – Куплю новое пальто. С днем рождения, Маргарет!»
Лора проснулась от стука. Она уснула, опустив голову на стол, и теперь на ее щеке был отпечаток пуговицы, на которой она лежала. Еще не совсем проснувшаяся, она не сразу поняла, что стучат во входную дверь. В вестибюле она прошла мимо чемодана, который ждал, когда его распакуют. Она решила, что сегодня впервые переночует в Падуе. Казалось, что будет правильным сделать это после похорон. Снова раздался стук – настойчивый, но не назойливый. Терпеливый. Такой, будто кто-то за дверью будет стучать до тех пор, пока ему не откроют. Лора открыла дверь и увидела маленькую девочку с серьезным и красивым лунообразным лицом и миндалевидными глазами каштанового цвета. Она много раз видела ее сидящей на скамейке на противоположной стороне пустыря, но так близко – никогда. Девочка выпрямилась во весь рост – один метр шестьдесят два сантиметра – и заговорила:
– Меня зовут Солнышко, и я могу стать твоей новой подругой.
Глава 15
– Можно я сделаю гостю приятную чашечку чая, когда он придет?
Лора улыбнулась:
– А ты умеешь?
– Нет.
Со дня похорон Энтони прошло две недели, и Солнышко приходила в гости каждый день, кроме воскресенья, когда мама остановила ее:
– Дай бедняге хоть день отдохнуть, Солнышко. Уверена, что ей не очень нравятся твои бесконечные приставания. Иногда хочется тишины и покоя.
Солнышко оставалась невозмутимой:
– Я не «пристаю». Я с ней дружу.
– Хм… Нравится ей это или нет, – пробубнила мама, чистя картошку для воскресного обеда.
Она работала сиделкой у пожилых людей и редко бывала дома днем. Папа работал на железной дороге. Старший брат Солнышка должен был за ней присматривать, но он редко замечал что-то помимо того, что видел четко изображенным на экране, который занимал большую часть стены в его спальне. К тому же ей уже было девятнадцать. Они не могли держать ее под замком, как ребенка. Если честно, мама была рада, что Солнышко нашла чем заняться, кроме как сидеть на скамейке весь день. Но она всегда переживала, как незнакомцы отнесутся к внезапной привязанности ее дочери, проявляемой с таким энтузиазмом. Солнышко была бесстрашной и доверчивой, но ее смелость и добродушие делали ее уязвимой. Ее лучшие качества чаще всего становились серьезным препятствием для общения. Мама как-то заскочила на минутку, чтобы посмотреть на женщину – ее звали Лора, большой дом принадлежал ей – и узнать, не против ли она визитов Солнышка. И еще она хотела удостовериться, что тут Солнышку никто не причинит вреда. Дама оказалась довольно милой – правда, не очень общительной – и сказала, что всегда рада Солнышку. Но важнее всего был дом. В этом красивом доме было что-то такое, что не поддается объяснению.
– Там безопасно, – объяснила она мужу Берту, как смогла.
Лора замерла с чайником в руке и посмотрела на серьезное лицо Солнышка.
– Думаю, я могла бы тебе показать.
Через несколько дней она поняла, что считает Солнышко нежеланным посторонним человеком в своей новой и пока еще неясной жизни. Непреклонная непрошеная гостья. Конечно, она никогда не смогла бы в этом признаться. Она даже сказала ее маме, что всегда рада ее видеть. Но иногда Лора притворялась, что ее нет дома, а Солнышко стояла под дверью и звонила – терпеливо, но настойчиво. Как-то раз Лора даже спряталась в саду за навесом. Но в конечном итоге Солнышко нашла Лору и из-за ее лучезарной упоительной улыбки та почувствовала себя бессердечной тварью, которая только что получила премию «Идиотка года».
Сегодня должен был прийти адвокат Энтони с завещанием и письмом. Лора объяснила это Солнышку, но не была уверена, что та ее поняла. Она пристально смотрела на Лору, когда та ставила чайник на плиту и доставала из ящика чистую скатерть.
Мистер Квинлан должен был прибыть в 14:30. До его приезда Солнышко успела поучаствовать в пяти «пробных забегах» (включая мытье посуды), а Лоре, которая при этом заменяла мистера Квинлана, пришлось вылить последние три чашки чая в горшок с фикусом, дабы пощадить свой мочевой пузырь.
Мистер Квинлан приехал вовремя. Солнышко узнала в нем пожилого мужчину, который вышел из дома вместе с Лорой в день похорон Энтони. На нем был деловой костюм пепельного цвета в полоску и бледно-розовая рубашка, также можно было разглядеть золотую цепочку от часов, конец которой прятался в кармане жилета. Он имел важный вид. Солнышко, раздумывавшая, как следует поприветствовать такого высокопоставленного человека, в конце концов дала ему пять.
– Очень приятно с вами познакомиться, юная леди. Меня зовут Роберт Квинлан. А вас?
