Я мельком посмотрел вниз, чтобы удостовериться, что не наступил на лягушку. Когда я снова поднял глаза, лицо Эванны уже вернуло прежний облик. Она улыбнулась. — Соблюдай приличия, Даррен, — сказала она. — Не позволяй им запудрить тебе мозги. Воздух вокруг нее замерцал, и когда мерцание прошло, передо мной стояла высокая гибкая женщина с длинными золотистыми волосами, одетая в легкое белое платье. Челюсть у меня просто упала на землю, не веря, я уставился на нее, удивленный, какой красавицей она стала.
Она щелкнула пальцами и вернулась в свой прежний облик. — Я волшебница, — сказала она. — Сестра феи. Чаровница. Жрица тайного. Но я не ведьма, — добавила она, бросая укоризненный взгляд на мистера Джутинга и Ванчу. — У меня есть магическая сила. Она позволяет принимать мне любой облик, какой я захочу — по крайней мере перед теми, что может видеть меня.
— Тогда почему…, — начал я, забыв о хороших манерах.
— … я выбираю эту уродливую форму? — закончила она за меня. Покраснев, я кивнул. — Мне удобно в этой форме. Красота ничего не значит для меня. Восхищенные взгляды — наименее важная вещь в моем мире. Эту форму я приняла, когда впервые стала человеком, к этой форме я возвращаюсь чаще всего.
— Мне больше по душе, когда вы красивы, — пробормотал Ванча и закашлялся. Он понял, что говорил слишком громко.
— Осторожнее, Ванча, рассмеялась Эванна. — А то я протяну руку и подарю тебе украшение, которое много лет назад подарила Лартену, — она подмигнула мне. — Он когда-нибудь рассказывал тебе, как получил свой шрам?
Я посмотрел на длинный шрам мистер Джутинга, который рассекал его левую щеку на две части и покачал головой. Вампир сильно покраснел. — Пожалуйста, леди, начал умолять он. — Не говорите об этом. Я был молод и глуп.
— Конечно, был, — согласилась Эванна и пихнула меня под ребра. — Я носила одно из самых красивых своих лиц. Лартен напился и решил поцеловать меня. Я немного покарябала его, чтобы научить хорошим манерам.
Я был ошеломлен. Раньше я думал, что вампир получил свой шрам в битве с вампирцами или каким-нибудь тропическим животным.
— Вы так жестоки, леди Эванна! сказал мистер Джутинг, несчастно поглаживая свой шрам.
Ванча хохотал так, что у него потекли сопли. — Лартен! — завывал он. — Подожди, вот расскажу остальным! Меня всегда мучил вопрос, почему ты так скромен и ничего не рассказываешь об этом шраме? Обычно вампиры хвастаются своими боевыми ранами, а ты….
— Заткнись! рявкнул мистер Джутинг с несвойственной для него резкостью.
— Возможно, я смогла бы залечить это, — сказала Эванна. — Если бы немедленно приняла меры, никакого бы шрама и не было. Но он улетел как стрела и не возвращался тридцать лет.
— Я не чувствовал необходимости, — мягко сказал мистер Джутинг.
— Бедный Лартен, ухмыльнулась она. — Ты думал, что можешь соблазнить любую женщину, когда был молодым вампиром, но…, она улыбнулась и сказала. — Так и знала, что что-нибудь забуду. Я хотела, чтобы они смирно сидели, когда вы прибудете, но меня отвлекли, и что-то бормоча под нос, она повернулась к лягушкам.
— Что она делает? спросил я Ванчу.
— Говорит с лягушками, ответил он, все еще посмеиваясь над шрамом Лартена.
Хоркат задохнулся и упал на колени. — Даррен! позвал он меня, показывая на лягушку. Присев рядом с ним, я увидел, что на спине лягушки было пугающе точное изображение Париса Скайла, выполненное в черном и темно-зеленом цвете.
— Невероятно, сказал я и осторожно коснулся изображения, готовый в любой момент отдернуть руку, если лягушка откроет рот. Я нахмурился и чуть надавил. — Эй, — сказал я. — Это не краска. Мне кажется, что это родинка.
— Не может быть, сказал Хоркат. — Никакая родинка не может выглядеть как человек. Эй! Есть еще!
Я повернулся и посмотрел, куда он показывал. — Это не Парис.
— Нет, согласился Хоркат. — Но это лицо. И еще там, сказал он, показывая на третью лягушку.
— И на четвертой, добавил я, пристально осматривая лягушачье море.
— Они должны быть нарисованы, сказал Хоркат.
— Они не нарисованы, сказал Ванча. Наклонившись, он поднял лягушку и начал рассматривать ее.
Под сильным светом луны мы наконец смогли увидеть, что рисунки были фактически покрыты слоем кожи лягушки.
— Я говорил вам, что Эванна разводит лягушек, напомнил мистер Джутинг. Он взял лягушку у Ванчи. На ней было изображено большое бородатое лицо. — Она соединяет природу и волшебство. Она находит лягушек с красивым окрасом, с помощью волшебства изменяет его и разводит лягушек, производя лица. Она — единственная во всем мире, кому под силу сделать подобное.
— А вот и мы, сказала Эванна, отодвигая со своего пути Ванчу и меня и ведя девять лягушек к мистеру Джутингу. — Я чувствую свою вину за то, что наградила тебя этим шрамом, Лартен. Я не должна была так глубоко вонзать ногти.
— Все уже забыто, леди, мягко сказал ей мистер Джутинг. — Шрам стал частью моей внешности. Я горжусь им, даже если другие могут смеяться, добавил он, посмотрев на Ванчу.
— Тем не менее, сказала она. — Это меня раздражает. Все эти годы я дарила тебе подарки — типа горшков и кастрюль — но они не очистили мою совесть..
— Нет никакой необходимости…, начал мистер Джутинг.
— Замолчи и позволь мне закончить! рыкнула она. — Наконец мне кажется, что у меня есть подарок, который позволит моей совести не страдать. Ты не сможешь взять его с собой, это просто маленький… символ.
Мистер Джутинг посмотрел вниз на лягушек. — Надеюсь, ты не собираешься дарить мне лягушек?
— Не совсем, она снова сказала что-то лягушкам и они перестроились.
— Я знаю, что Арра Грацис погибла в битве с вампирцами шесть лет назад, сказала она. Лицо мистера Джутинга исказилось при упоминании этого имени. Он любил ее и тяжело пережил ее смерть.
— Она умерла достойной смертью, сказал он.
— Мне кажется, что у тебя не осталось никаких напоминаний о ней?
— Например?
— Прядь ее волос, ее любимый нож, что-нибудь из одежды?
— Вампиры не-а занимаются подобной ерундой, грубо сказал он.
— А должны бы, вздохнула Эванна. Лягушки перестали двигаться, она взглянула на них, кивнула и отступила.
— Что за…, начал было мистер Джутинг, потом его взгляд упал на лягушек и он затих. На спинах лягушек было изображено лицо.
Лицо Арры Грацис, часть лица на спине каждой лягушки. Лицо было прекрасно выполнено в мельчайших деталях и было прекраснее лиц на спинах других лягушек. Эванна работала с желтым, синим и красным цветами, которые привносили жизнь глазам, щекам, волосам, губам. Вампиры не могут быть сфотографированы. Это особенность движения их атомов, которая не позволяет заснять вампира ни на фото, ни на видеопленку. А это изображение Арры Грацис было максимально похоже на оригинал.
