Потом Селена закрыла глаза, опустила голову и положила руки на колени, словно занималась йогой.
– С каждым выдохом выпускай отрицательную эмоцию. С каждым вдохом вбирай в себя белый свет, исцеляющий свет, утешающий и успокаивающий свет. Почувствуй, как он входит в пальцы рук и ног, оседает в желудке, поднимается кверху через темя.
Она говорила, и ее голос постепенно становился все медленнее, все ниже тембром, завораживал, усыплял. Мои глаза закрылись, подбородок опустился на грудь. Я выдохнула, полностью опустошив легкие. Потом вдохнула, слушая ее успокаивающие слова.
– Я освобождаюсь от напряжения, – тихо проговорила она, и я без колебаний повторила за ней эти слова.
– Я освобождаюсь от страха и гнева, – сказала она, и ее слова подействовали на меня умиротворяюще, словно я качалась на волнах и они убаюкивали меня.
Я повторила их и ощутила физически, как спазм постепенно отпускает мои внутренности, как уходит напряжение из моих рук и ног.
– Я освобождаюсь от неуверенности, – сказала она, и я повторила за ней эти слова.
Несколько минут мы сидели молча и глубоко дышали. Моя головная боль прошла, в висках перестало стучать, грудь расправилась, и стало легче дышать.
– Я ощущаю спокойствие, – сказала Селена.
– Я тоже, – сонно откликнулась я.
И скорее почувствовала, чем увидела, как она улыбнулась.
– Нет, ты сама это скажи, – подсказала она.
– Ах, да. Я ощущаю спокойствие, – повторила я.
– Открой глаза. Правой рукой начерти вот этот символ. – Она стала рисовать его двумя пальцами в воздухе. – Это руна успокоения.
Я смотрела, как она это делает, потом старательно прочертила в воздухе одну прямую линию сверху вниз, потом пририсовала к ней сверху маленький треугольничек, словно флажок.
– Я ощущаю покой, – сказала она, рисуя эту же руну у меня на лбу.
– Я ощущаю покой, – сказала я, чувствуя на коже горячий след от ее пальца. Воспоминания о том, что случилось с моими настоящими родителями, отступили назад. Я все помнила, но память утратила способность причинять мне боль. – Я есть любовь. Я есть покой. Я есть сила.
Я произнесла эти слова, ощущая, как меня обволакивает поток восхитительного тепла.
– Я призываю силу Богини и Бога. Я призываю могущество Матери-Земли, – сказала Селена, рисуя у меня на лбу еще одну руну – половинку кривого треугольника.
И когда она отпечаталась на моей коже, я подумала: это Сила.
Мы с Селеной были связаны в одно целое. Я чувствовала ее силу, ощущала, как она разглаживает каждую морщинку моих эмоций, выискивает каждый узелок страха, каждый клубочек гнева. Она проникала все глубже и глубже, и я расслабленно позволяла ей это. Она успокаивала, усмиряла боль, и я почти впала в транс.
Прошли века, и я проснулась. Открыла глаза и увидела, что и она поднимает голову и тоже открывает глаза. Несмотря на легкое головокружение, я чувствовала себя настолько лучше, что не могла не улыбнуться. Она улыбнулась мне в ответ.
– Ну как, сейчас получше? – тихо спросила она.
– О да! – ответила я, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.
– Вот еще одна вещь для тебя, – сказала она и нарисовала два соприкасающихся треугольника на тыльной стороне моих рук. – Это для новых начинаний.
– Спасибо, – сказала я, ошеломленная ее силой. – Я чувствую себя гораздо лучше.
– Вот и хорошо.
Мы встали, и она разомкнула круг и задула свечи, горевшие вокруг. Когда мы проходили через большую комнату для собраний ковена, я увидела отражение лица Селены в огромном зеркале, висевшем на стене в позолоченной раме. Она улыбалась. На ее лице была написана радость, почти ликование. Потом мы прошли дальше по направлению к холлу, отражение исчезло, и я подумала, что все это мне привиделось.
У двери она похлопала меня по руке, и я еще раз поблагодарила ее. Потом я буквально по воздуху перенеслась к своей машине, не ощущая ни ноябрьского ветра, ни ноябрьского холода. Я чувствовала себя просто идеально. И даже не задумалась о том, где же был Кэл.
10. Раскол
14 августа 1981 года
Говорят, в ковене Мач-Бенчам трое новых учеников. У нас – ни одного. Тара и Клифф были последними, вступившими в ковен Белвикет в качестве учеников, и это было три года назад. До тех пор пока Лиззи Симс не исполнится четырнадцать через четыре года, у нас никого не будет. Другое дело, что в Мач-Бенчам принимают почти каждого, кто хочет учиться магии. Я считаю, что мы должны тоже так делать – если, конечно, сумеем уговорить кого-нибудь присоединиться к нам. Белвикет очень давно выбрал свой собственный путь, и он не для всех и каждого. Но нам надо расширяться. Если мы будем принимать только кровных, потомственных, клановых ведьм, то просто-напросто вымрем. Нам надо искать себе подобных, смешиваться с другими кланами. Но ма и старейшины каждый раз меня одергивают. Они хотят чтобы мы оставались чистокровными, отказываясь допускать посторонних.
Кое-кто в Белвикете, возможно, предпочел бы умереть.
Брэдхэдэр
Когда я вечером вернулась домой, свет у родителей уже не горел, и, если шум двигателя моей машины разбудил их, они ничем не дали этого понять. Мэри-Кей дожидалась меня, слушая музыку у себя в комнате. Когда я заглянула к ней, она подняла голову и сняла наушники.
– Привет, – сказала я, чувствуя, что очень ее люблю.
Она всегда была мне сестрой, если не по крови, то по обстоятельствам. Мне было жаль, что я причинила ей боль.
– Куда ты ездила? – спросила она.
– К Кэлу. Его дома не было, но я пообщалась с его мамой.
Мэри-Кей помолчала.
– Когда ты уехала, здесь ужас что было. Я думала, мама расплачется. Всем было жутко неловко.
– Мне очень жаль, – искренне сказала я. – Я просто не могу поверить, что мама с папой хранили это в секрете всю мою жизнь. Они мне лгали. – Я покачала головой. – Сегодня я поняла, что тетя Эйлин, и наши другие родственники, и мамины и папины друзья – все они знают, что я приемная дочь. Я почувствовала себя полной идиоткой из-за того, что сама этого не знала. Я… я дико разозлилась, потому что они мне ничего не сказали, хотя об этом знают другие люди.
– Верно, а я как-то об этом не подумала, – сказала Мэри-Кей и слегка нахмурилась. – Но ты права. Они все наверняка знают. – Она посмотрела на меня. – Я не знала. Ты мне веришь?
Я кивнула.
– Вот уж ты никак не смогла бы не разболтать такой секрет. – Я улыбнулась, когда Мэри-Кей замахнулась на меня подушкой.
Та оболочка покоя, прощения и любви, которой обволокла меня Селена Бэллтауэр, все еще держала меня в своих уютных объятиях.
