Книга Рыцарь чужой мечты - Галина Владимировна Романова

Он никогда не мог себе представить, что можно быть таким беззаботным, таким безмятежно свободным от дурацких обязательств и ненавистного чувства вины.

Просто утром открывать глаза и не думать ни о чем и не задаваться никакими вопросами, кроме одного: а какое печенье ему сегодня предпочесть на завтрак. То нежно тающее во рту, что рекомендовал ему услужливый продавец сельмага. Или то, что купил сам без рекомендаций, прельстившись красивой жестяной коробкой.

Не нужно было мучиться от чувства собственной ничтожности. Не нужно было прислушиваться к звукам, бередящим душу, из-за двери. В далеком славном детстве, пожалуй, ему бывало так хорошо. Да еще когда сам себе влюбленным казался в то время, как на Лизке жениться собирался. Это потом уже прозрение нахлынуло, а поначалу… И смех ее казался заразительным. И локон, выбившийся из хвостика, приводил в состояние нежного трепета. И даже недовольное ворчание не раздражало, а капризно изогнувшиеся губы казались такими сексуальными. Он тогда ведь не просто ходил по земле, он порхал, бегал, стремительно сокращая расстояние между своим холостяцким житием и счастливой семейной благодатью.

Благодати не получилось. Получились скучные серые будни, наполненные постоянным брюзжанием, упреками, а потом и угрозами.

– Я разведусь с тобой, так и знай! – верещала Лизка через раз. – Останешься один! И станешь никому не нужным и ветхим, как твой противный отец!

А он ведь и в самом деле остался один. И пусть до ветхой старости ему еще не близко, но вот противными характерными чертами он смог бы обрасти запросто. И оброс бы непременно, не предоставь ему верный друг Евгений такую шикарную обитель.

Дружище звонил почти каждый день, не скупясь на расходы мобильной связи. И на работу ему звонил, все уговаривал позвонить Лизке и пригласить ее на выходные за город.

– Санек, тебе просто необходимо сейчас выбраться из твоего саркофага, – увещевал Женька его периодически. – На крайняк сгодится и Лизка. А потом уж разберешься, по пути тебе с ней или как. Чего ты, ну!..

Саша отшучивался, говоря, что на тот самый «крайняк», о котором упоминал друг, есть девчонки на объездной дороге, и Лизавете звонить не спешил. Ей ведь повод только дай – она тут же вцепится, закогтится и отравит ему все наслаждение, в котором он буквально плескался, живя в доме Женькиной тещи.

Для полного счастья ему не хватало, пожалуй, лишь компьютера. Вот ведь дожил до седых волос, а ноутбуком так и не обзавелся, пенял он себе неоднократно. И не потому, что зарплата была невысока, а потому, что отцу бы его покупка встала костью в горле. Что бы тут тогда началось, представлять не хотелось. А теперь вот еще и отцовский кредит злополучный покоя не давал. Кто ведь знает, как все старый хрыч повернет. Захочет – и впрямь повесит деньги на него, как тогда выживать, одному богу известно.

Стоило вспомнить об отцовских угрозах, и хорошего настроения как не бывало.

Нет, ну до каких пор тот будет изматывать ему душу? Сколько это может продолжаться? Давно бы стоило разменять квартиру и разъехаться к чертовой матери в разные концы города. Так нет же, упрямый старик не дал своего согласия, лицемерно заявляя всякий раз, что хочет умереть в собственном доме на руках у собственного сына. Соседи, в частности Арина Валерьяновна, при таких его заверениях умилялись до слез. У Александра просто сводило челюсти от желания послать его куда подальше. Что-то будет теперь?..

Он скинул ноги со скамейки и с удовольствием прошелся босиком по упругой сочной траве. Как это Женька здорово придумал, вытеснив помидорные и капустные грядки такой благодатью. Бродить бы ему сейчас по рыхлому, сдобренному навозом чернозему, натыкаясь на шершавые помидорные листы. Разве же то в радость? Нет, конечно. И мыслям воли нет при огородном изобилии. И раздражение нагрянет при виде жирной зеленой гусеницы, извивающейся на капустном листе. А так ведь один покой и умиротворение. Если бы еще не поганые мысли об отцовском кредите, нет-нет да настигающие его в момент вечернего отдохновения от трудов праведных, можно было бы считать себя вполне счастливым человеком.

– Саня! Саня, мил-человек, где ты? – раздалось от калитки звонкое и громкое.

Это соседка тетя Таня снова пришла навязывать ему домашнюю сметану с творогом. Он и отказывался, и на здоровье ссылался, не переносящее вроде бы такую жирную, калорийную пищу. Та уперлась, хоть умри. Не мог, по ее понятиям, такой экологически великолепный продукт быть вредным для здоровья.