– Когда ты ее обнаружил, она была чуть жива. Может, притворилась мертвой и убийца ушел? Или его кто-то спугнул?
– В Майями я расследовал похожее дело. Маньяку дали прозвище Мешочник, потому что он надевал жертвам на голову полиэтиленовый пакет и душил, пока насиловал. Рядом с жертвой на берегу я нашел кусок клейкой ленты. По-моему, он там оказался не случайно. Мешочника я так и не поймал. Недавно мне рассказали о пятнадцати случаях изнасилования с последующим убийством: все произошли во Флориде, в сельской местности, и всякий раз жертвой оказывалась латиноамериканка. Начались убийства как раз, когда этот беспредел закончился в Майями.
Дэйв помешал лед в стакане.
– Скотч может указывать на того же преступника, а может, и нет.
– Вот ты перевел слова той девушки: «У него глаза ягуара». Единственная выжившая жертва Мешочника говорила, что никогда не забудет его глаз. Она описывала их как глаза дикой кошки.
Глава 20
В доме у реки я проснулся с рассветом. Прихлебывая на веранде кофе, выпустил Макс, смотрел, как тают над рекой тени. Потом надел кроссовки, вышел через заднюю дверь и отправился на пробежку вдоль берега.
Позднее, когда я вошел в дом через черный ход, Макс с лаем устремилась к парадной двери. По пути она обернулась, как бы прося поддержки.
– Успокойся, Макс, – сказал я. – Наверное, кто-нибудь заблудился и хочет спросить дорогу.
Я взял пистолет и заткнул его за пояс шортов.
В дверь постучались тихо, почти что виновато. Я открыл и увидел на пороге детектива Лесли Мур.
– Мистер О’Брайен, – смущенно произнесла она. – Доброе утро.
– У вас ремень вентилятора не в порядке, шумит. Давеча я слышал, как вы проезжали тут. Трудно, поди, следить за человеком, если тачка барахлит?
– Я не следила. – Она оглядела мою мокрую футболку, шорты и кроссовки. – Я не вовремя?
– Да, если вы приехали меня арестовать. Если нет – то там видно будет.
– Нет, – улыбнулась детектив, – я не арестовывать вас приехала. Вам ли не знать, что в одиночку детективы на арест не выезжают. Впу́стите?
– Дверь открыта. – Я отошел в сторону; тут с лаем подбежала Макс.
Детектив Мур присела на корточки и погладила ее.
– Доброе утро! Как ты? – Она потрепала Макс по голове, чем сразу завоевала доверие таксы. – Милашка.
– Порой она мне как ребенок. Приходится няньку искать, если отлучаюсь из дома.
– Даже не представляю, каково это – у меня ни детей, ни собаки.
– Прежде с Макс нянчилась моя супруга. Теперь вот мы осиротели…
– Да, я знаю, что вы вдовец.
– Конечно, знаете. Хороший коп всегда ознакомится с биографией подозреваемого. Не страшно вам тут, наедине со мной?
– Для меня вы не подозреваемый. И никогда им не были.
Я промолчал, а детектив Мур смущенно спросила:
– Может, присядем и поговорим?
– Да, конечно, идемте. – Я вывел ее на веранду.
– Прекрасный у вас вид, – заметила детектив, глядя на реку. – Пейзаж просто роскошен. Живете тут как в раю.
– Дом я купил на распродаже изъятого за долги имущества. Тут вечно что-то приходится чинить. Странный какой-то рай: все-то у боженьки ломается и подтекает.
Детектив Мур рассмеялась и некоторое время следила за танцем голубой и белой цапель в воде.
– Прямо как в документалке про дикую природу. Птицы на нас даже внимания не обращают.
– Они нас и не видят. Всему виной игра солнечного света, кроны деревьев и москитка. У меня тут окно в природу. Может, кофе? Воды?
– Нет, спасибо.
– Вы ведь сюда не природой любоваться приехали? Чем могу помочь, детектив?
– Я первый раз расследую убийство в паре с Митчеллом Слейтером. – Она снова посмотрела на реку. – Думаю, мы до сих пор не установили личность жертвы, потому что не стараемся.
– То есть?
– Мы перепробовали все традиционные каналы: анализ ДНК, искали совпадения в базах штата и страны, искали по отпечаткам и фото, отправили образцы в ФБР, Правоохранительную службу штата Флорида – куда только можно. И ничего.
– Кто-то должен знать эту девушку.
– Вот бы он показался. Мы сохраним образцы ее ДНК, зубную карту и прочее, но тело уже завтра предадут земле. Похоронят в безымянной могиле. Только номер поставят.
– Есть связь с убийством в Бреварде? Почерк тот же? Улики нашлись?
– Мы сотрудничаем с Бревардом, обмениваемся информацией и ресурсами. Пока что никаких точек пересечения, кроме того, что обе жертвы – юные, красивые латиноамериканки. Мало того, что работать почти не с чем, так еще и с тем, что есть, работать тяжело.
– В чем же трудности?
– В Слейтере.
– Я не удивлен.
– Он замкнут и уперт, никого не слушает. Любое предложение отметает как идиотское. Точит зуб на вас и на Джо Билли, хотя никаких улик нет. Слейтер это знает, но отступать не хочет. Характер у него бульдожий.
– Что он задумал?
– Точно не скажу. Я за ним следила, и он, похоже, догадался об этом. Кажется, его кто-то прикормил… Некто влиятельный. Слейтер живет не по средствам. По выходным щеголяет «Ролексом», водит знакомства со сливками общества и денежной аристократией штата.
– Кто-нибудь из этих богатеев сельским хозяйством занимается?
– Может быть. Ходит слух, будто Слейтер метит в шерифы. Если у него получится повесить вину на вас и убедить окружного прокурора, что вариант беспроигрышный, то Слейтер засветится в прессе, объявит о намерении баллотироваться на новый пост.
Я посмотрел ей в глаза.
– Откуда мне знать, что вы не путаете мне карты?
– Я думала, что вы мне доверяете.
– Доверяю?.. Мы с вами едва знакомы. Вы лезете мне в рот ватной палочкой, забираете найденные мною улики, увозите на допрос совершенно непричастного к делу человека, потом являетесь ко мне в дом, ласкаете мою собаку и под конец просите доверять вам. С чего бы?
– У меня больше никого нет, – порывисто сказала Мур.
Я не ответил.
– Не знаю, кому в департаменте вообще можно верить, – продолжила она. – Мой напарник Дэн Грант – честный и трудолюбивый, однако работает всего полгода. Мне еще непонятно, кто на стороне Слейтера. Вот и подумала: может, вы мне поможете? Я бы и не пришла, если бы вы прежде не служили копом. Могу, конечно, ошибаться, но то, как вы вели себя на месте преступления, говорит мне: правосудие для вас не пустой звук.
Я снова ничего не ответил.
– Так вы поможете? – пристально глядя на меня, спросила детектив Мур.
