Но ответил Ван.
— Это связано с некоторыми необычными историями, имеющими отношение к квантовым компьютерам, — осторожно сказал он. — На Венере и в поясе астероидов. Все случаи проверял инспектор Женетт со своей командой. И это, — он показал на дверь, — возможно, еще одна. Так что, пока они не узнали больше, давай оставим этот разговор. И еще… полагаю, твой внутренний кваком записывает все это? Лучше бы ты приказала ему прервать запись.
Варам сказал Вану:
— Покажи ей схему системы с учетом ресурсов квакомов.
Ван кивнул и постучал по изображению на столе.
— Это изображение учитывает и новые квакомы, и классические ИИ. Оно показывает, в какой степени нашей современной цивилизацией управляют компьютеры.
— Квакомы ничем не управляют, — возразила Свон. — Они не принимают никаких решений.
Ван нахмурился.
— На самом деле кое-что они решают. Например, когда выпустить паром или как распределить товары и услуги по Мондрагону — такого рода вопросы. Если разобраться, они руководят почти всей работой инфраструктуры.
— Но не решают, как ею управлять, — сказала Свон.
— Я понимаю, о чем ты, но посмотри на изображение.
В этой версии, объяснил он, красное обозначает возможности людей, синее — возможности компьютеров, причем светло-синее — это классические ИИ, искусственные интеллекты, а темно-синее — квантовые компьютеры. Возле Юпитера появился большой темно-синий шар, и повсюду, образуя сплошную сеть, были разбросаны другие синие шары. Люди, представленные группами красных шаров, были в меньшинстве и слабее синих, и их связывало меньше красных линий.
— А что это за синий шар возле Юпитера? — спросила Свон. — Вы?
— Да, — ответил Ван.
— Значит, сейчас кто-то напал на этот огромный синий шар?
— Да. — Ван, хмурясь, смотрел на стол. — Но мы не знаем, кто и почему.
После паузы Варам сказал:
— Такие изображения были одной из забот Алекс. По ее инициативе мы старались разобраться в ситуации. Давай на этом остановимся, пожалуйста. Надеюсь, ты понимаешь.
Его выпуклые глаза еще больше выпучились, подчеркивая мольбу. Он вспотел.
Свон некоторое время смотрела на него, потом пожала плечами. Ей хотелось спорить, и она снова поняла, что хорошо бы найти другой повод для расстройства и злобы, чем смерть Алекс. Годилось почти все. Но в конечном счете не поможет и это.
Варам постарался вернуть разговор к Земле.
— Алекс говорила, что о Земле нужно думать как о нашем солнце. Мы вращаемся вокруг нее, и она нас притягивает.
А поскольку Земля, как место отдыха, нужна каждому обитателю космоса, мы не можем ею пренебречь.
— Не можем по многим причинам, — вмешался Ван.
— Верно, — согласился Варам. — Итак. Мы намерены продолжить работу над проектами Алекс. Ты можешь помочь. У твоего квакома есть список контактов. Нужны большие усилия, чтобы сохранять единство группы. Твоя помощь будет не лишней.
Свон, не удовлетворенная общими пояснениями, снова посмотрела на изображение. Наконец она сказала:
— С кем она чаще всего контактировала на Земле?
Варам пожал плечами.
— Со многими. Но ее главным контактом был Заша.
— Правда? — удивленно спросила Свон. — Мой Заша?
— В каком смысле твой?
— Когда-то мы жили вместе.
— Не знал. В общем, в оценке обстановки на Земле Алекс несомненно полагалась на Зашу.
Свон смутно припомнила, что у Заши были дела с Домом Меркурия на Земле, но никогда не слышала, чтобы Алекс или Заша говорили друг о друге. Снова нечто новое об Алекс… и Свон неожиданно пришло в голову, что отныне так и будет: новое она станет узнавать не от Алекс, а о ней. Так Алекс продолжит жить, и это хоть немного, но лучше, чем ничего. Лучше пустоты. И Заша с ней работал…
— Хорошо, — сказала Свон. — Когда ваш инспектор выпустит нас отсюда, я отправлюсь на Землю.
Варам неуверенно кивнул.
— А что будешь делать ты? — поинтересовалась Свон.
Он пожал плечами.
— Мне нужно лететь на Сатурн, представить отчет.
— Мы еще увидимся?
— Да, надеюсь. — Хотя эта мысль вызвала у него легкую тревогу. — Я скоро вернусь в Терминатор. Совет Лиги Сатурна обратился к вулканоидам, а у них, в свою очередь, было устное соглашение с Алекс. Там идет работа по созданию передатчиков света от Лиги Вулкана к Сатурну, и в настоящее время я посол Лиги Сатурна на внутренних планетах. Так что увидимся, когда вернешься на Меркурий.
Извлечения (2)упрощать историю означает искажать реальность. В начале двадцать четвертого столетия происходило слишком многое, чтобы все можно было увидеть и понять. Усердные попытки историков прошлого достигнуть согласованной парадигмы провалились, и сейчас, оглядываясь на них, мы понимаем, что и сами не в лучшем положении. Трудно собрать достаточно данных даже для того, чтобы строить предположения. По системе разбросаны тысячи городов-государств, и почти у каждого есть отражения в облаке, а у некоторых нет, и все это вместе составляет — что? Все тот же исторический хаос, который существовал и прежде, но сейчас усложнился, математизировался, расцвел — по современному выражению, балканизировался. Никакое описание не способно…
узлы нестабильности, в которых под многочисленными точками напряжений образуются разрывы, — в данном случае выход Марса из Мондрагона, его антиимпериалистическая кампания против Земли и возвращение спутников Юпитера на большую межпланетную арену. Как и первые поселения за Марсом, спутники Юпитера испытывали затруднения по причине зависимости от прежней, не столь совершенной технологии, а также из-за обнаружения жизни внутри Ганимеда и Европы и радиоактивных излучений Юпитера. Со временем развитие техники и усилия в области терраформирования Венеры и Титана заставили жителей Юпитера заново оценить свои станции и купола и признать Люксембург неподходящим образцом. Даже за вычетом Ио остальные три Галилеева спутника в потенциале обладают огромной территорией, и разрешение их внутренних конфликтов вкупе с общим стремлением к полному терраформированию вызвало обвал рынка газообразного сырья и нелинейные разрывы последующих двух десятилетий
теперь люди проводят над собой неизбежные эксперименты и превращают себя в то, чем никогда еще не были: плодят разнообразие, образуют много полов и, что самое главное, добиваются долгожительства; в данный момент старейшие из них достигли двухсот лет. Но они не стали ни умнее, ни даже сообразительнее. Печальная правда: разум индивида достиг высшей точки развития, вероятно, в верхнем палеолите, и с тех пор мы превратились в одомашненные существа, стали собаками, тогда как прежде были волками. Но, несмотря на снижение интеллекта отдельной особи, нашли возможность накапливать знания и силу, создавая записи, технику, науку и сложившуюся практику
