(Написано незнакомым почерком 05/06/2009.
О ком речь? Скорее всего, о Соне.)
Мы проплывали мимо сквера Вер Галан на оконечности острова Сите, разделявшего зеленым язычком поток реки на две части, а Дэвид все еще находился в прострации. Прошло еще какое-то время, и он, очнувшись, сказал:
– Анабель, я…
На его лице, обычно энергичном, сияющем уверенностью, появилось грустное выражение, глаза потухли. Таким я его никогда раньше не видела. Мне нужно было раньше догадаться, нельзя быть до такой степени слепой и глухой, чтобы не заметить то, что любому постороннему уже давно бросилось бы в глаза.
– Я слушаю тебя.
– Видишь ли, принято считать, что такого рода предложения не падают с неба как снег на голову…
– Я не пойму, о чем ты?
Должно быть, мое лицо в эти минуты походило на одну из тех театральных масок, что украшают каменные опоры моста Пон Неф: полустертые от времени горгульи то ли плачут, то ли смеются, то ли радуются чему-то, то ли застыли от страха. Наша баржа как раз проплывала под полукруглым сводом моста, и я вдруг почувствовала, как нас засасывает под арку. Мне показалось, что моторы прибавили мощности… или предстоящее откровение Дэвида потянуло нас вперед, но мы ощутимо стали плыть гораздо быстрее.
Что он собрался мне сообщить? Следующий сильный толчок нашего судна вызвал у меня дрожь, и я не смогла ее сдержать. Тогда он встал, подошел ко мне сзади, поправил накидку на плечах и нежно поцеловал в затылок.
– Как бы ты не простудилась…
– Мне бы этого не хотелось, – ответила я не задумываясь, шутливым тоном, который вошел у меня в привычку.
В эти минуты наша баржа преодолевала ту часть Сены, где ее узкий рукав, омывающий остров Сите, практически теряет свое очарование: голая набережная, лишенная какой-либо растительности, и хмурый силуэт серого здания, знаменитое Полицейское управление. Оно казалось еще более мрачным из-за того, что в этом месте в реке много мусора и грязи, а ровное течение прерывается многочисленными водоворотами. Неужели мой поклонник закончит свои дни в этих стенах?
Нет! Разумеется, нет, если я никому не скажу о его преступной деятельности…
Слева от меня на фоне ночного неба проступили силуэты обеих башен собора Парижской Богоматери, отчего пейзаж стал более привлекательным. Неожиданно в этот момент откуда-то сверху послышалось жужжание, как будто огромное насекомое закружилось над головой, прямо над нашим столиком. Мой попутчик, как я ожидала, должен был, по крайней мере, удивиться или рефлекторно взглянуть на причину назойливого жужжания, но я ясно увидела улыбку на его лице и услышала вздох облегчения.
– Что это такое? Кто это?
Подняв глаза, я увидела, что причиной шума стал механический предмет черного цвета с вращающимися лопастями, размером с обеденную тарелку. Он застыл как раз в середине отверстия нашего шатра, метрах в трех от стола… Я догадалась: это был беспилотный самолет, авиамодель!
Он производил столько шума, что чайки, кружившие над баржой с самого начала нашего путешествия, разлетелись. Но кто же мог управлять этим дроном? Он тем временем медленно снижался и с величайшей осторожностью, ведомый опытной рукой, завис над столом. Металлические скобы пластикового контейнера, закрепленного у него под брюхом, разомкнулись с характерным сухим скрежетом, и оттуда выпала маленькая коробочка, обернутая лентой. Она приземлилась на скатерть, прямо мне под нос, мягко, почти бесшумно.
– Говорят, что подобные предложения не падают с неба, – повторил Дэвид. – Но для тебя мне захотелось сделать исключение. Смотри: прямо с неба.
Как завороженная я смотрела то на коробочку, то на Дэвида. Он сделал мне знак, предлагая посмотреть, что там внутри. Я схватила ее и стала торопливо развязывать ленточку, пока еще не совсем поверив в происходящее. Его милая шалость позволила нам уйти от банальности, подняться выше пошлых грез о принцах и принцессах, к чему я всегда относилась с некоторым пренебрежением.
– Давай, Эль, – приободрил он меня своим неповторимым бархатным голосом, как у героев фильмов Кристиан-Жака или Марселя Карне. – Не бойся, открой ее!
Так вот что он скрывал от меня в последнее время! Как мне теперь показать, что я и думать не думала о готовящемся сюрпризе? Выразить полное удивление и восторг? Притвориться, что не верю ему? Наверное, в этот момент я выглядела смешно. Развернув золотую бумагу, я обнаружила черный бархатный футляр, в котором лежало кольцо из розового золота с бриллиантами. С первого взгляда мне стало ясно, что подобного рода роскошь я раньше не то что в руках не держала, но даже не видела: тонкое сочетание простоты изящной оправы и ювелирной обработки бриллиантов, с одной стороны, а с другой – изысканность и несомненная ценность материала. И даже больше: каждая грань, каждый блик отраженного света свидетельствовали о том, что у кольца есть история. Такое не могло выставляться в витрине ювелирного салона, оно хранило в себе память его прежних обладательниц.
– Это кольцо принадлежало Гортензии, моей матери, – серьезно ответил Дэвид на мой вопросительный взгляд. – А до нее – моей бабушке. Если захочешь, то будешь третьей женщиной в нашей семье, кто носил это обручальное кольцо. Я попрошу, чтобы его сделали под твой размер.
Мама и бабушка. Наша семья. Обручальное кольцо… Мой истощенный мозг отказывался воспринимать суть, я слышала только ключевые слова, да и они вели себя странно: сталкивались друг с другом и разлетались в разные стороны, как в бильярде, и в этом не было ничего смешного. В висках в сумасшедшем темпе стучала кровь, мне даже показалось, что веснушки на моем лице покраснели и стали пульсировать, как сигнал тревоги.
– Обручальное кольцо? – я сделала вид, что не понимаю, о чем речь.
– Да, кольцо, которое надевают при обручении. Перед свадьбой его снимают, а потом надевают на пальчик во время бракосочетания. Такая у нас традиция.
Чтобы я скорее вникла в смысл его слов, он достал колечко из футляра и попытался надеть его на безымянный палец моей руки.
– Подожди… Нет!
Я резко отдернула руку, но сразу же поняла, насколько обидным мог ему показаться этот невольный жест. Однако Дэвид сам стал извиняться передо мной.
– Прости… Я, как всегда, тороплю события.
Вокруг собора, несмотря на поздний час, толпой бродили зеваки. Наверное, многие заметили, что происходит на нашей барже, под пологом, у столика, накрытого на двоих. Некоторые принялись неистово аплодировать и что-то нам кричать с берега. Видимо, они решили, что это спектакль, дополнительный бонус к их программе романтической прогулки по ночному Парижу.
Поняв нелепость ситуации, я совершенно неожиданно даже для себя расхохоталась.
– Что тут смешного? Тебе весело?
– Нет! Вовсе нет! – я не могла, к сожалению, справиться с собой и продолжала хихикать. – Право, не знаю, все это настолько …
