— А!!! — закричал Бен. Из уха пошла кровь. — Ай!
Бен с трудом отодрал краба, засунул его обратно в куртку и пригрозил, что первым на ужин съедят именно его.
И все-таки не зря друзья карабкались на маяк. Какой же отсюда открывался вид! Дюны, как в пустыне Сахара, зеленые долины, белоснежный берег. Бирюзовая вода переходит в ультрамариновую. Сам остров — треугольный. С двух сторон он окружен рифами, с третьей омывается бурлящим морем. За каменистой береговой линией, образуя тихую бухту, возвышаются красноватые скалы.
Над входом на маяк было высечено «1902». Сама вышка находилась в неплохом состоянии, чего нельзя сказать о прилегающем к ней сооружении. Оно было почти полностью разрушено, большая часть крыши отсутствовала. Бетонный пол покрывали трещины, ступеньки крошились под ногами. Из расщелин в стенах торчали сосновые ветви, ветер колыхал иголки.
Мартина и Бен переходили из одной пустой комнаты в другую и размышляли, где им лучше поселиться. Стекла были разбиты или вовсе отсутствовали, но из каждого окна открывался чудесный вид. В полуденной дымке Мартина увидела крохотный участок земли, больше похожий на песчаную отмель. Возможно, это остров Смерти. Альберто как-то рассказывал девочке о штрафной колонии, которая существовала много веков назад на Святой Каролине. Во время отлива тюремщики высаживали заключенных на остров Смерти — крохотную полукруглую песчаную отмель — и предлагали проплыть восемь километров до материка. Справятся — будут помилованы. В море сильное течение, кишат акулы, и, конечно, мало кому удавалось добраться до берега. Во время прилива вода полностью затопляла остров, и те, кто не смог уплыть, погибали.
«Как можно быть такими жестокими?» — подумала Мартина и вздрогнула.
— Вспомнила что-то неприятное? — спросил Бен. Девочка молча кивнула.
Друзья решили заночевать под открытым небом, в комнате, где по-видимому, когда-то жил смотритель. В соседнем помещении почти полностью сохранилась крыша. Если пойдет дождь, будет где укрыться. В жаркие дни там можно хранить еду. Бен положил у дверного прохода несколько камней и выпустил крабов в получившийся загон.
Пока дети обустраивали свой новый дом, выяснилось, что они прекрасно дополняют друг друга. Тендаи научил Мартину искусству выживания среди дикой природы, Альберто — на острове, Бен умел завязывать узлы и бороться с морем — его отец был моряком. Девочка, например, знала, что ни в коем случае нельзя переохлаждаться, поэтому необходимо спать не на земле. Бен соорудил из бамбука и пальмовых листьев две постели, связал их морским узлом и застелил корой дерева, которую срезала Мартина.
Конечно, не все ребята нашли на маяке. Им пришлось еще трижды спускаться по жаре с песчаных дюн и лезть обратно. Собирая бамбук, они выяснили, что в озере и в самом деле водятся крокодилы. Спасаясь от хищника, Бен прыгнул так далеко, что наверняка победил бы, участвуй он в соревнованиях.
Во время последней вылазки дети набрали четыре полные скорлупы воды, но под конец пути вода наполовину расплескалась. Мартина очень расстроилась, когда узнала, что зимой апельсины и орехи кешью, о которых рассказывал Альберто, еще не успевают созреть. Она умирала с голоду, но не представляла, хватит ли у них с Беном мужества убить несчастных крабов.
Мартина не раз видела, как делают веники женщины в Савубоне, и, пока друг сооружал кровати, девочка связала несколько прутьев и, задыхаясь от пыли, подмела комнату. Затем собрала хворост и разожгла костер. Тендаи учил Мартину, что прутья нужно класть на небольшом расстоянии друг от друга, тогда огонь сможет «дышать». Девочка последовала его совету. К тому времени начался закат. Ребята залезли в старую башню, откуда открывался прекрасный вид на океан, переливающийся семью оттенками красного. Одноклассников нигде не было видно. Через полчаса солнце окончательно скрылось за морем, и наступила кромешная тьма. Мартина долго жила в Англии, где летние вечера длятся бесконечно долго, и никак не могла привыкнуть к тому, что в Африке черная как смоль ночь опускается на землю со скоростью гильотины.
После того как «выключилось» солнце, резко похолодало. На деревьях запели и закричали ночные птицы и галаго. Мартина и Бен осторожно спустились вниз по винтовой лестнице и пошли к костру. Огонь уже погас, хворост превратился в угли, которые наполняли комнату мягким теплом. Стало уютно. Ребята подложили в костер дров, сели рядом и протянули к огню ноги и руки, которые ужасно болели после всего, что произошло за последние сутки.
Через некоторое время Бен грустно вздохнул и пошел за крабами. Отец научил мальчика, как убивать их почти безболезненно, и все-таки Кумало был очень расстроен. Но он понимал: без еды они с Мартиной долго не протянут.
— Я думала, ты — буддист, — сказала девочка, когда друг вернулся. — Буддисты же вроде считают, что все живые существа неприкосновенны, и нельзя никому причинять зло, даже комару?
— Слышала когда-нибудь буддистское предание о крабе? — спросил Бен, кладя свою добычу на угли. — Они довольно хитрые животные. Когда-то давным-давно жил да был журавль. Каждый день он приходил к пруду, полному рыбы, и съедал столько, сколько в него влезало. И все равно ему всегда хотелось еще. Тогда журавль решил, что успокоится только тогда, когда съест всю рыбу в пруду. Но как это сделать? Прежде всего нужно выманить ее из воды. И тогда журавль сказал рыбам, что неподалеку есть другой пруд, очень красивый, куда он может их отнести. Рыбы поверили хитрюге, залезли к нему в клюв и были мигом проглочены. Журавль так наелся, что почти не мог летать, но тут увидел, что в воде остался краб. Не пропадать же такому роскошному угощению? И журавль предложил крабу довезти его до пруда. Но тот ответил, что знает, как птица съела всех рыб. Пусть журавль отвезет его к красивому пруду, но только при условии, что краб поедет не в клюве, а на спине и будет держать клешни прямо у горла птицы. И они отправились в путь. Почти у пруда в журавле взыграла жадность. Он попытался уговорить краба слезть со спины, но тот разозлился и отрезал птице голову. Клешни прошли сквозь шею, как по маслу.
— Чудесная история, — сказала Мартина. — Наверно, я все-таки обойдусь без крабов.
Бен улыбнулся.
— Пожалуйста. Мне больше достанется. На самом деле буддисты едят мясо. Главное для них — не причинять боль. Я не совсем буддист. Я наполовину зулус, а некоторые представители этого народа считают, что нельзя есть рыбу, потому что она относится к семейству змей. Но с другой стороны, мой отец — моряк. Он любит море, мы вместе рыбачим, а потом едим, что поймали. Но в основном, конечно, стараемся не употреблять мясные продукты. Буддисты считают, что животные — как люди. Хотя крабы сейчас мне бы вряд ли поверили.
Становилось все холоднее, зима вступала в свои права. Дети придвинулись ближе к огню. Они камнем очистили поджаренных крабов, посыпали морской солью, которую обнаружили между камнями в засохшей лужице, и съели сочное белое мясо. На десерт были кокосы. Когда ужин закончился, ребята не легли сразу спать. Они молча сидели у костра и слушали звуки острова: крик галаго, писк комаров и еле слышный шум моря. Из окна виднелось небо, усыпанное вереницами звезд.
