И чудесные цветы.
Непосредственно на пляже.
На экскурсионном бюро висело загадочное объявление, привлекавшее меня своим потусторонним смыслом: «Внимание! Прием заявок! Заявки принимаются за два дня раньше!»
За десять дней до завершения отпуска происходило торжественное событие – заказ билетов на обратный путь. Готовились к нему заранее. В этот день вставали в шесть утра и бежали в вестибюль занимать очередь. Однако это слабо помогало. В девять утра появлялся кассир с билетами на самолеты и поезда. Очередь тут же перемешивалась и наши отдыхающие, казавшиеся до сих пор интеллигентными людьми, менялись на глазах, устраивая грандиозную свалку. Архитекторы каждого города выставляли своего наиболее активного бойца.
За нас Беляева Татьяна.
Только благодаря бурному темпераменту нашей Танюши, лауреату Государственной премии, мы заполучили билеты. Следует отметить, что самолетный рейс, как будто специально для крайнего неудобства, придумали на шесть утра, зная, что все пассажиры находятся вдалеке от Адлера, и им придется искать транспорт в три часа ночи, а найти его было невозможно. Приехать же вечером накануне тоже не очень хотелось, так как в самом аэропорту, не то что стул нельзя было раздобыть – яблоку негде было упасть.
Все это было придумано, как мне кажется, для того, чтобы смягчить переход от райского отдыха к суровым будням. За эти сутки нас так изматывали, что мы тут же забывали красоты Абхазского побережья и были уже готовы приступить к работе.
На сей раз мы отдыхали в Зеленогорске, и билеты взяли в Ленинграде спокойно, сразу же по приезде.
И СНОВА ВОСХОД
На работе меня ждал приятный сюрприз. По результатам прошедшего конкурса мне заказали индивидуальный проект огромного Дворца культуры для поселка «Восход». Это была очень увлекательная работа и мы, Галина Петровна Скуратовская и я, просто в ней утонули. Здесь нам разрешили все: и сцену, как в Большом театре, с поворотным кругом, с рирпроекцией и прочими примочками, и мощнейшие кондиционеры с холодильными камерами и брызгальными бассейнами, и танцклассы, и драматические студии, и много всякого другого. Я сидел в отдельной комнате и строил огромную двухметровую перспективу. Если меня кто-то спрашивал, то к полнейшему недоумению посетителей, говорили: «А он в 102-й комнате рисует Тадж Махал».
После бесчисленных битв с крымскими пожарниками, санитарными врачами и рецензентами, проект, наконец, утвердили, и мы начали разработку рабочих чертежей. Решили их делать поэтапно, и в бой ринулись строители.
Первые крупные неприятности не преминули сказаться довольно скоро. Расчет конструкций выполнял наш отдел автоматизации. В это время еще не было персональных компьютеров, и один наш компьютер занимал два полных этажа. При этом данные для расчета готовили на перфокартах. В общем, все это было довольно сложно, но начальством было велено применить автоматизацию. В один прекрасный день подошел ко мне наш главный конструктор Иван Андреевич, прекрасный специалист, человек очень спокойный, и тихо сказал:
– Вы помните, в вашем Тадж Махале стены второго этажа нависают над первым?
– Конечно, помню.
– Так они упадут, – сказал он спокойно.
– Как упадут? – взвился я.
– Машина – это, конечно, хорошая штука. Но я решил сделать грубый примерный расчет вручную и убедился, что все не так, – машина перепутала усилия в конструкциях.
Я помчался в отдел автоматизации. Там мне сказали, что ошибка не исключена, но, чтобы ее установить, нужно все сделать сначала, а там задействовано много людей, и сейчас некоторые в отпуске. Так что лучше обождать пару месяцев.
– Но чертежи уже на стройке!
– Раньше надо было проверять. У нас тут и перфораторщики, и операторы, и программисты. Они чертежей не подписывают, да и машина не подписывает, так что ни за что не отвечает. Чертежи подписывали вы, вот вы теперь и думайте.
Совершенно убитый, я пришел к главному инженеру института. Он был человеком эрудированным, но пришел из науки на это место недавно. Слушал он меня очень внимательно, охал и ахал, все тщательно записывал, а в конце осторожно спросил:
– А я эти чертежи подписывал?
– Нет, это было еще до вас.
– Да, весьма печально, – вздохнул он с облегчением. – Я думаю, что у меня бы могли возникнуть подозрения. У меня к вам будет большая просьба и в дальнейшем подробно информировать меня обо всем этом деле.
– Но что же делать?
– Я же сказал – продолжайте действовать в том же духе, выявляйте ошибки и обо всем меня подробно информируйте. Все. К сожалению, у меня много дел. Желаю успехов.
Я понял, что спасение утопающих – дело рук… и т. д. Иван Андреевич пересчитал все вручную, мы позасо-вывали дополнительную арматуру в балки сколько смогли, как сигареты в пачке. Во избежание эксцессов я сам поехал на место и заменил все чертежи прямо у строителей, сославшись на какие-то архитектурные причуды.
Проект подходил уже к концу, когда в институт с очередной проверкой прибыла комиссия из банка. Они тут же оккупировали кабинет главного инженера, которого выселили в его родное научное отделение, куда он с удовольствием сбежал от всех этих проектных ужасов. На четвертый день в этот злосчастный кабинет вызвали меня. Председатель комиссии встретил меня в дверях и долго тряс мне руку. Это был невысокий, лысоватый, худенький, сутулый чиновник. На его лице блуждала постоянная улыбка. На стенде стояла моя перспектива, а на столе лежал проект нашего Дворца культуры.
– Очень рад с вами познакомиться, – сказал председатель, и улыбка его растянулась до почти невозможных размеров. – Вот мы все изучаем ваш Дворец культуры и, знаете ли, происходит интересное явление. Чем больше мы на него смотрим, тем больше он нам нравится. Поздравляю от души. Очень рад за вас. Интереснейший проект, и в нем так много новинок. Очень хорошо, очень хорошо. Да вы присаживайтесь. У нас к вам будет один вопросик, который нам следовало бы уточнить. Вы – творческие работники, делаете разные интересные, я бы даже сказал, прекрасные вещи. Ну а мы, простые чиновники, просто уточняем и проверяем некоторые цифры. Такая уж у нас, знаете ли, скучная работа. Но, согласитесь, должен же и ее кто-то делать. Мы вас надолго не задержим, но кое-что все-таки придется уточнить. Вот тут в нормах написано, что для поселка с населением 4000 жителей нужен клуб на 500 мест, а вы делаете не клуб, а Дворец культуры, да еще и с театральным залом на 1000 мест.
– В нормах сказано – не менее.
– Оно, конечно, написано так, но мы же с вами знаем, что при нашей экономике «не менее» это значит и «не более». Мы уже беседовали с составителями норм.
