Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
ИНТ. КАБИНЕТ МИССИС ВОЗНЕВСКИ, ПЯТЫЙ КЛАСС – ДЕНЬ
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Эрл, какие оболочки Земли ты можешь назвать?
ЭРЛ выпучивает глаза и тяжело сопит носом.
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Давай начнем изнутри. Как мы называем…
ЭРЛ
Ich bin der große Verräter.
(субтитры: Я – великий предатель.)
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Хм-м-м.
ЭРЛ
Die Erde über die ich gehe sieht mich und bebt.
(субтитры: Земля, по которой я иду, дрожит при виде меня.)
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Эрл, ты не собираешься сказать нам, что это значит?
ЭРЛ
окидывая класс безумным взглядом
Гр-р-р-р-р-р
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Эрл!
ЭРЛ
вставая и показывая на МИССИС ВОЗНЕВСКИ, обращаясь к классу
Der Mann ist einen Kopf größer als ich. DAS KANN SICH ÄNDERN.
(субтитры: Сей человек выше меня на голову. ЭТО МОЖНО ИЗМЕНИТЬ.)
МИССИС ВОЗНЕВСКИ
Эрл, пожалуйста, выйди в коридор.
И вот в один прекрасный день папа купил видеокамеру и установил монтажную программу на компьютер – для записи своих лекций или чего-то такого. Мы не знали подробностей, кроме той, что подробности – скука и нудятина. А еще нам было понятно, что вся эта техника пришла в нашу жизнь не просто так: мы должны воссоздать каждый кадр «Агирре, гнева Божьего».
Нам казалось, это займет полдня после обеда. Мы потратили на это три месяца, причем под словом «это» я имею в виду «сняли первые десять минут и плюнули». Как Вернер Херцог в южноамериканских джунглях, мы столкнулись с почти непредставимыми препятствиями. То и дело нам случалось записывать новые кадры поверх отснятых, или забыть нажать кнопку записи, или «на самом интересном месте» садилась батарейка. Мы понятия не имели, как работать со светом и звуком. Некоторые члены съемочной группы – особенно Гретхен – оказались неспособны заучить роль или оставаться в образе, или по крайней мере не задирать все время нос. Кроме того, нас было всего трое, или даже двое, если кому-то приходилось держать камеру. Мы пытались снимать во Фрик-Парке, и гуляющие постоянно лезли в кадр или хуже того: пытались завязать разговор.
В. Ой, ребята, вы тут кино снимаете?
О. Нет, мы открываем итальянский ресторан.
В. А?
О. Ну, разумеется, мы снимаем фильм.
В. А о чем он?
О. Документальный фильм о человеческой глупости.
В. А можно я тоже снимусь?
О. Было бы глупо с нашей стороны не включить вас.
Кроме того, у нас не было реквизита и костюмов. Эрл надевал на голову горшок – выглядело это по-дурацки. Ничто из подвернувшегося под руку и близко не походило на пушки или мечи. Мама запретила нам выносить мебель из дома в парк, а когда мы не послушались, нам на неделю «приостановили» разрешение пользоваться камерой.
Да и, честно говоря, сами мы тупили как последние ослы. Шли в лес, начисто забыв, какую сцену собирались снимать, а если помнили сцену, то забывали текст или как пользоваться камерой и чем сцена начинается и чем заканчивается. Тогда мы пробовали снять хоть что-то, что, как нам казалось, более или менее помнили, и, естественно, только зря теряли время. Наконец мы шли домой, твердо решив записать, где остановились и что должны делать дальше, но в итоге оказывались за обеденным столом или перед теликом или еще чем-то. В конце дня мы пытались переписать отснятые кадры в компьютер, но часть вечно терялась, а выжившие сцены оказывались полным остоем: плохой свет, неразборчивая речь, трясущаяся камера.
Короче, мы промучались пару месяцев, осознали, как медленно движется дело, и опустили лапки, отсняв едва ли десять минут экранного времени.
Мама с папой настояли на просмотре.
Это был кошмар. Десять минут Эрл и я в ужасе глядели на экран, где мы шатались из угла в угол кадра, размахивая картонными трубками и водяными пистолетами, бормоча что-то на квазинемецком и изо всех сил стараясь не обращать внимания на радостных бегунов, пикникующих и пожилых собачников. Мы и так понимали, что все плохо, но в присутствии мамы с папой это стало казаться вдесятеро хуже. Мы увидели массу вещей, которых не замечали ранее: нет толкового сюжета, забыли наложить музыку, половину времени вообще ничего не видно, Гретхен в основном просто глядит в камеру, словно домашняя зверушка, Эрл явно не выучил свои реплики, а у меня все время, все время, все время-а-а-а-а такое глупое выражение лица, словно мне только что сделали лоботомию.
Родители наперебой говорили нам, как это потрясающе, как хорошо мы сыграли и как они поверить не могут, что это мы сами сделали. Они охали и ахали, а на экране шло это тупое барахло.
Короче, с нами обращались словно с малыми детьми. Нам хотелось убить себя, но мы просто сидели и молча слушали.
А потом заперлись у меня в комнате в полном расстройстве.
ИНТ. МОЯ КОМНАТА – ДЕНЬ
ЭРЛ
Черт. Это отстой.
ГРЕГ
Это мы отстой.
ЭРЛ
Да я, гребаный хрен, я гораздо отстойнее тебя!
ГРЕГ
пытаясь копировать непринужденность, с какой одиннадцатилетний Эрл произносит слова типа «гребаный»
Да, дерьмо.
ЭРЛ
Гребаное дерьмо!
ПАПА
за кадром, из-за двери
Ребята, ужин через десять минут.
после того как мы не отвечаем
Ребята? Это действительно потрясающе. Мы с мамой под большим впечатлением. Вы оба можете по-настоящему собою гордиться.
короткая пауза
Эй, вы в порядке? Можно мне войти?
ЭРЛ
немедленно
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
