Ее тут же охватило ощущение утраты, такое сильное, что даже вытеснило исследовательский азарт, охвативший ее при виде остальных экспонатов. Баллок ничего не заметила: она раскладывала на столе один предмет за другим и давала краткое описание, – поэтому Жас оставила кольцо на пальце и взяла меч, протянутый ей смотрителем.
– Сокровище. Вершина мастерства. Шедевр для своего времени, – прокомментировала та.
Эфес представлял собой стилизованную фигурку воина. Искусная резьба: тонко выполненное лицо, выразительные глаза, хорошо различимая прическа.
– Прекрасно, – согласилась Жас.
– Возможно, лучшее из найденного при раскопках.
– Где его обнаружили?
– На территории современной Швейцарии. Еще одно доказательство распространения кельтской культуры. Нам передали его в тысяча девятьсот девяносто девятом году.
Жас разглядывала меч. Очарованная затейливым, похожим на булатный, узором, она пыталась понять, как мастер сумел выковать подобное чудо.
А затем появился звук. Металлическое лязганье? Звон колокольчика? Жас подняла голову и прислушалась. Звук доносился издалека. Слишком смутный, чтобы его можно было разобрать четко.
Постепенно все вокруг заполнил аромат – еще мгновение назад его не было, она не сомневалась! Жас принюхалась. Горящее дерево, дым, ладан и еще какой-то сладковатый запах. Что это? Она снова втянула воздух.
– Вам кажется, что здесь чем-то пахнет? – спросила у нее Баллок.
По самой форме вопроса Жас поняла, что смотритель ничего не ощущает. Обоняние Жас было очень тонким: она различала оттенки, недоступные другим людям. Ее нос всегда работал как отлаженный, хорошо настроенный инструмент. До прошлого лета это не мешало ей жить. Но в Париже она раз за разом ощущала запахи, не воспринимаемые остальными, и эти неуловимые «сигналы» приводили к галлюцинациям. Возвращение к тому состоянию, которое, казалось, безвозвратно ушло после лечения в швейцарской клинике, сбивало с толку и пугало.
В июне она вернулась в Нью-Йорк. С тех пор приступы не повторялись, и Жас выкинула произошедшее из головы. Но если они опять вернутся… В Париже она не могла контролировать свое состояние; сможет ли сейчас?
Внезапно по рукам пробежала дрожь, как будто иголочками закололо. Так обычно начинались галлюцинации. Запахи вокруг усилились, стали гуще. Свет померк. Жас пробовала сопротивляться, но тени подступали все ближе.
Мысли расплывались, как будто она покинула свой собственный разум и отправилась в путешествие по чужому. Жас огляделась. На белых стенах возникли потеки красного. На пол капала кровь. И пахло… сладко. Комнату заполнили скорбные причитания. Рыдала потрясенная горем женщина, рыдала так, что ушам Жас становилось больно.
Она напрягла все силы и попыталась выдернуть себя в реальность. Надо было непременно выбраться из кошмарного видения. Иначе она так и застрянет в нем и никогда не восстановит свою целостность.
В клинике Малахай научил девушку упражнениям, которые помогали ей выйти из галлюцинации. Личные заповеди здравого рассудка:
Открой окно. Впусти свежий воздух.
Но здесь не было окон. Значит, надо переходить к следующему шагу.
Сделай долгий, глубокий вдох. Считай… два… три… четыре.
Жас начала глубоко, размеренно дышать. Два… три… четыре… Снова. И снова. Теперь она почувствовала запах реальности. Запах чего-то, произведенного людьми. Духи. Слишком сладкие. Духи Кристины Баллок? Отлично. Ей удалось вернуться в настоящее. Нужно закрепиться здесь и выдернуть свой разум из засасывающей его воронки.
Отвлеки себя какой-нибудь задачей.
Сейчас попробуем различить их состав.
Жас вдохнула снова. Почувствовала композицию, выделила каждую нотку в отдельности: мускус, бензойные масла и карамель.
Стало получше. Теперь избавимся от дрожи. Жас осторожно положила меч, который отчаянно сжимала, вдохнула снова и начала считать: два… три… четыре. Снова. Вот, уже совсем хорошо.
Сколько все это длилось? Казалось, больше пяти минут – но по прежнему опыту она знала, что прошло всего несколько секунд. Бросив на Баллок взгляд, Жас подумала, что смотритель вообще ничего не заметила. Она как ни в чем не бывало продолжала рассказ:
– …обнаруживают все новые кельтские захоронения. Поскольку над ними зачастую возводились курганы, почва сдвинулась и надежно их спрятала. Веками они были укрыты от глаз. Сейчас находка может произойти совершенно случайно: очередное колебание почвы, и мы получаем новый, неизвестный науке могильник. Недавно в Шотландии обнаружили такое погребение при расчистке леса.
Баллок встала, и на мгновение ее тень заслонила кольцо. Всего краткий миг – но медь, кажется, засияла ярче. Конечно, это разгулялось воображение, но Жас показалось, что металл нагрелся. А через несколько секунд стал почти горячим. Жас стянула с пальца артефакт и посмотрела на оставшийся след. Как светлая полоска на загорелой коже, только наоборот: «загар» проявился под кольцом – и нигде более. Руку жгло, но девушка старалась удержаться и не тереть ее. Должно быть, аллергия на растворители, которые в музее используют для чистки металла.
Но весь вечер и ночью кожа на указательном пальце левой руки горела. Через два дня, садясь в самолет, который увозил ее в Англию, и подавая стюардессе посадочный талон, Жас заметила, что полоска стала светлее – однако никуда не делась.
Глава 7
5 сентября, наши дни.
Пролив Ла-Манш
Туристический сезон закончился, и на пароме едва ли набралось с десяток пассажиров. Судно трясло на волнах, дул сильный ветер, но Жас наслаждалась поездкой. Она провела несколько дней в Лондоне: сначала отоспалась как следует, чтобы сгладить разницу в часовых поясах, а затем поработала. Сегодня утром она совершила приятную четырехчасовую поездку на поезде до прибрежного городка Пул, а оттуда на такси добралась до пристани.
Рейс до острова Джерси, длительностью три и три четверти часа, перевалил за половину. Все это время Жас провела на верхней палубе в одиночестве, и лишь пять минут назад к ней присоединилась женщина. Пожилая, сильно за шестьдесят, в шелковом шарфе, завязанном под подбородком так, чтобы укрыть от порывов ветра каштановые волосы. Красный кашемировый жакет, свитер ему в тон, черные слаксы и черные же, на невысоком каблуке, туфли. Слишком нарядно для морского путешествия, подумала Жас.
Женщина направилась к скамье. В это время паром качнуло, она потеряла равновесие, и Жас едва успела ее подхватить.
– Не ушиблись?
– Все хорошо, дорогая, благодарю вас.
Женщина огляделась и заметила, что ее саквояж раскрылся, а вещи покатились по палубе. Паром по-прежнему качало.
– Давайте я помогу.
Жас присела на корточки. В бумажнике, который она подобрала с палубы и отдала женщине, не было ничего необычного. В серебряной расческе и зеркальце – тоже. Вещи дорогие, но самые заурядные.
