Ева вдруг отчетливо осознала, как сильно завидует обоим молодым людям в этот момент.
— Я бы тоже охотно так поступила! Работать архитектором и возводить восхитительные здания, а еще лучше — обставлять их. Поэтому я хочу уехать в Америку! Там есть здания до самого неба. Там есть люди, которые могут позволить себе нанять человека, который бы сделал для них набросок интерьера и подобрал красивые вещи для комнат. К тому же говорят, что в Америке даже посудомойщик может стать миллионером. При этом меня совершенно не интересуют деньги. Я хотела бы жить и видеть, как воплощается в жизнь то, что я нарисовала на бумаге. Вы не поверите, но я проектировала в мечтах дворцы, дома… Однако больше всего мне нравится заниматься внутренней отделкой. Когда я была маленькой, я построила для кукол комнату и каждый раз по-новому ее обставляла. Дядя одной моей подруги работал в Мосбахе, на известковых выработках, и постоянно снабжал меня гипсом…
Ева так увлеклась рассказом, что только сейчас заметила, как восхищенно смотрят на нее оба гостя. Девушка запнулась, но Адриан попросил продолжить.
— Я никогда не забуду, как однажды вместе с отцом побывала в Штутгарте. У него там жили клиенты, и это оказалась самая длинная поездка, в которую я когда-либо до того отправлялась. Я улизнула, чтобы взглянуть на поселок Вайсенхоф, возведенный под руководством Миса ван дер Роэ[5], о котором я так много читала. Это была выставка образцовых квартир. Уже во время экскурсии я вытащила блокнот для рисования и пыталась делать наброски интерьера. Незадолго до этого я в Майнце купила книгу с эскизами мебели от Вальтера Гропиуса[6]. И я быстро применила весь материал, изготовив буквально все — от кровати и письменного стола до лампы и дверной ручки.
— И где эта книга? — взволнованно перебил ее Даниэль.
— Отец отобрал ее у меня. Он обещал снова ее купить, когда матери станет лучше. Он сделал это со слезами на глазах, но все же был прав… Она отвлекала меня от повседневных обязанностей. Я начала этим заниматься, когда мать была еще здорова, но потом она просто изо дня в день отрешенно сидела на стуле, и мне пришлось взяться за домашние дела, вести хозяйство… — Ева не заметила, как во время рассказа у нее из глаз покатились слезы. И обнаружила это только тогда, когда перед носом оказалось два носовых платка…
— Я… Я сама не знаю, что со мной происходит. Почему я вам все это рассказываю? Кроме того, я достаточно умна, чтобы понять: это всего лишь мечты. На какие деньги я буду учиться архитектуре? И даже если я выучусь, вы ведь не возьмете меня, — добавила она быстро.
— Если у нас будет фирма, мы сможем принять тебя на работу. Мы будем работать над фасадами и статикой, а ты займешься интерьером зданий, — сказал Даниэль, делая широкий жест.
— До этого еще слишком далеко. У нее талант. Нельзя его тратить попусту, — вмешался Адриан.
Ева удивилась. Хотя Адриан был моложе, он тем не менее казался намного серьезнее Даниэля.
— Ты потом получила книгу обратно? — допытывался Даниэль.
Ева понурилась.
— Да, — пробормотала она и сказала самой себе: «Только бы снова не заплакать». Она с горечью думала о том, что от книги осталось немного. Отец хранил ее в винном погребе, поэтому выглядела она соответственно. Книга находилась во влажном помещении, и спустя некоторое время в ней можно было разобрать лишь фрагменты. И все-таки Ева взяла ее с собой, но она никогда ее никому не покажет.
— И где же она сейчас? — не отставал Даниэль.
— Это обязательно знать? — сдавленным голосом произнесла Ева. — Я не хочу об этом говорить.
— Нет, нет, если тебе тяжело, тогда давай не будем об этом, — быстро добавил Адриан. — Как ты считаешь, Ева, не прокатиться ли тебе с нами завтра в винодельческое хозяйство? Даниэль помогает мне приводить в порядок дом, чтобы его мог купить хоть какой-нибудь фермер, если виноградники совсем уж придут в упадок. Мы немного заполируем старый фасад, но блеск нужно будет навести и внутри.
— Я охотно поеду с вами. — Ева обрадовалась, что Даниэль наконец-то перестал расспрашивать ее о злополучной книге.
— Мы очень рады! — хором сообщили молодые люди.
Ева сначала улыбнулась одному, потом другому и поочередно пожала руку Адриану и Даниэлю. Девушка тут же почувствовала, как от прикосновения Адриана словно ток прошел по телу. Она резко отдернула руку, как будто обожглась. Неужели она зашла слишком далеко? Неужели она породила в нем напрасные надежды? Может, это игры с огнем?
Но, казалось, оба парня и не подозревали, какие мысли в тот момент роились в голове Евы. Напротив, они разговаривали на узкоспециализированные темы, обсуждая, как с наименьшими затратами привести в наиболее приемлемый вид вход в бывшее хозяйство «Болд Вайнери».
Вдруг дверь распахнулась, и, прежде чем Ева успела оглянуться, на нее посыпались ругань и проклятия:
— Это переходит все пределы! Мы тебя принимаем как гостью, а ты не нашла другого занятия, как развлекаться в своей комнате сразу с двумя молодыми людьми. Такого бесстыдства я и представить себе не могла! — вскричала тетка Джоанна срывающимся голосом.
— Разве я тебе не сказала сразу? Но ты просто не хотела верить, что она пирует в своей комнате вместе с Даниэлем, — язвительно прошипела Береника.
Прежде чем совершенно обескураженная Ева успела открыть рот, Адриан вскочил со стула.
— Это была наша идея, сестрица, — заявил он. — Моя и Даниэля. Мы насели на Еву и заставили терпеть свое присутствие…
— Верно! — подтвердил слова друга Даниэль и тоже вскочил.
— Мама, не позволяй водить себя за нос! — верещала Береника. — Скажи ей, что мы не будем праздновать в субботу вместе!
Тетка Джоанна после заступнических речей сына и пасынка уже не была столь уверена, что ее возмущение и гнев справедливы.
— Мама, если ты не сделаешь этого, я сделаю это сама!
Тетя Джоанна вздохнула.
— Ева, будет лучше для нас всех, если ты в субботу останешься в своей комнате.
— Тогда я тоже не пойду! — твердо заявил Даниэль.
— Ты этого не посмеешь сделать! — взвизгнула Береника.
— Если вы запрещаете Еве приходить на мой праздник, тогда его вообще не будет! — Адриан, насвистывая, принялся убирать посуду со стола.
— Но я пригласила всех моих друзей! — беспомощно выпалила Береника.
