Еще никому за всю историю Иксии не посчастливилось убить снежного барса. Этому хищнику всегда удавалось увидеть, услышать или почуять охотника прежде, чем тот успевал подобраться к нему на достаточно близкое расстояние, когда можно было воспользоваться оружием. Стоило зверю услышать малейший шорох, и он исчезал со скоростью молнии. Так что единственное, что оставалось северянам, это подкармливать барсов, чтобы они не нападали на людей.
Валекс зажег последний светильник и повернулся ко мне.
– В твоей комнате что-то не в порядке? – Он подошел ко мне с подносом.
– Да нет. Просто не спалось.
– Понятно, – фыркнул Валекс. – Прости, но твой обед уже остыл. Меня задержали, – указывая на поднос, добавил он.
Механически настроившись на восприятие ядов, я положила в рот две ложки и посмотрела на Валекса, чтобы проверить, не обиделся ли он. Но, похоже, у него было сегодня неплохое настроение. И тогда я поинтересовалась, нет ли еще у кого-нибудь ключа от его покоев.
– Только у командора и у Мардж. Это поможет тебе спать спокойнее?
– А что, Мардж – твоя личная домоправительница? – пропустив его вопрос мимо ушей, спросила я.
– Моя и командора. Он хотел, чтобы у нас был человек, которому мы могли бы доверять. Она была с нами еще до переворота, поэтому ее преданность не вызывает сомнений. – Валекс сел за письменный стол, но развернул кресло так, чтобы видеть меня. – Помнишь, когда мы находились в военном зале?
Я кивнула, несколько обескураженная сменой темы.
– В зале было три генерала. Брэзелла ты знаешь, а кто были двое остальных?
– Тессо и Хейзел, – с гордым видом ответила я.
– Ты можешь их описать? Цвет волос? Глаза?
Я помедлила, припоминая. На них были генеральские мундиры, они сидели за столом и обедали. Что еще? Я покачала головой.
– Кажется, у генерала Тессо была борода.
– Значит, ты идентифицировала их по униформе и не разглядывала лица, так?
– Да.
– Так я и думал. В этом-то и заключается коварство униформы. Она делает наблюдателя ленивым. Стоит охраннику увидеть униформу домохозяйки, и наблюдатель тут же сочтет, что человек, на котором она надета, работает в замке. Пробраться в замок постороннему не составляет никакого труда, поэтому я и стараюсь постоянно окружать командора проверенными и надежными людьми. И именно поэтому Мардж – единственная домоправительница, которой позволено убирать мои покои и комнаты командора.
Валекс говорил таким тоном, что я на мгновение снова почувствовала себя школьницей.
– Почему тогда не распустить всех слуг и не заменить их своими людьми?
– Большую часть нашего окружения составляют солдаты. Гражданские лица, присоединившиеся к командору еще до переворота, стали советниками и получили другие высокие должности. Кое-кого из королевской прислуги мы завербовали еще раньше, а другим стали платить вдвое больше, чем они получали при королевском режиме. Хорошо обеспеченные слуги всегда довольны.
– Значит, весь обслуживающий персонал замка получает жалованье?
– Да.
– Включая дегустатора?
– Нет.
– Почему? – Конечно, мне и в голову не приходило, что я могу получать деньги, пока Валекс не упомянул об этом.
– Дегустатор получает аванс. Во сколько ты оцениваешь свою жизнь?
Глава 10
Не ожидая от меня ответа, Валекс вновь повернулся к столу.
Ну что ж, возможно, он прав. Я доела холодную котлету и отставила поднос в сторону. Но когда поднялась, чтобы удалиться в свою комнату, Валекс снова повернулся ко мне.
– А что бы ты хотела купить?
Я представила себе целый список необходимых вещей.
– Расческу, ночные рубашки, а еще я бы что-нибудь потратила на празднике.
Ночные рубашки нужны были потому, что мне уже надоело спать в униформе. А спать в нижнем белье я не осмеливалась, так как боялась, что мне придется спасаться бегством в разгар ночи. К тому же приближался ежегодный праздник огня, который должен был стать для меня личным торжеством, так как год назад именно в этот день я убила Рейяда.
Несмотря на то что командор запретил народные верования, два праздника были сохранены.
Во время последнего праздника льда я уже была в темнице, поэтому не могла насладиться работами художников и ремесленников. Праздник льда всегда устраивался в холодное время года, когда заниматься было нечем и оставалось лишь греться у огня. В каждом городе этот праздник отмечался по-своему.
А вот праздник огня был грандиозным карнавалом, который кочевал из города в город в теплое время года. Начинался праздник на дальнем севере, где теплая погода стояла всего несколько недель, а потом медленно продвигался на юг.
Обычно в замке целую неделю устраивались представления и состязания, и я надеялась, что мне позволят их увидеть. Валекс намекнул, что после обеда будет обучать меня дополнительным способам дегустации, но в остальное время между трапезами я могла быть свободна.
Мне всегда нравился праздник огня. Брэзелл выдавал приютским детям деньги на карманные расходы, поэтому все могли заплатить за вход. Мы весь год упражнялись в разных занятиях, чтобы потом выступить в состязаниях, и сберегали каждую монетку.
– Ночные рубашки можешь получить у швеи Диланы, – прервал мои воспоминания прагматичный Валекс. – Она должна была выдать их тебе вместе с униформой. Что до остального, придется удовлетвориться тем, что можно будет найти.
Слова Валекса вернули меня на землю, и я поняла, что никакие праздники в моей нынешней жизни не предусмотрены. Возможно, мне удастся увидеть какое-нибудь представление, но я точно буду лишена возможности отведать пряных куриных отбивных и выпить вина.
Я со вздохом подняла свой дневник и отправилась к себе. Сухой теплый ветерок, влетевший в окно, обласкал лицо. Я вытерла остатки пыли, не тронув, однако, половину послания Мардж, оставленного на пыльной столешнице. В каком-то смысле она права. Меня действительно ждала виселица. Нормальная жизнь – не мой удел. И ее злоба не должна позволить мне расслабляться.
Впереди – либо провал с последующей казнью, либо смерть от яда в момент предотвращения покушения на командора. Возможно, я и не погибну на виселице, но ее образ должен был постоянно преследовать меня.
На следующее утро я отправилась в мастерскую к Дилане. Она сидела, напевая себе под нос, в лучах солнца и что-то шила. Ее золотые кудри источали свет. Не желая ее тревожить, я уже развернулась, чтобы уйти.
– Элена? – окликнула она меня.
И я вернулась обратно.
– Заходи-заходи, я всегда рада тебя видеть. – Дилана отложила шитье и указала на стул, стоявший рядом с ней. – Ты звонкая, как моя самая тонкая нитка, – воскликнула она, когда я оказалась рядом с ней на свету. – Сиди. Сиди. Сейчас я принесу тебе что-нибудь поесть.
