Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
— Тогда зачем было меня спрашивать?
— Я хотел, чтобы ты спросила.
— Я пойду.
Уже возле самой двери он снова попытался остановить меня, взволнованно пробасив:
— Стой!
— Ну?
— Ты не должна приходить сюда снова.
— Это ещё почему?! — Моё возмущение было вполне оправданно. Неужели я должна прекратить приходить сюда лишь потому, что это он так сказал мне?
— Потому что я так сказал. — Наркоман почесал затылок, возвращаясь к спокойному тону.
— Слушай, мне жаль тебя. — Он хотел меня перебить, но я повысила голос: — Ты, наверное, хорошо разбираешься в людях и вообще отличный парень, но… — Я остановилась, передумав говорить ему в лицо гадости: — Тебе нужна помощь. Желаю тебе поскорее найти хорошую клинику.
Хоть он и повторял часть моих мыслей вслух, мне он не нравился. Что-то было в нем не так, что-то холодное, чужое.
Выйдя из дома, я на секунду остановилась, услышав его задумчивый голос, повторяющий мои последние слова:
— Странно. Не договорила. Желаю тебе поскорее найти себе хорошую клинику подальше от меня. Зато, это правильно. И очень вежливо.
Мне нужно было успеть на встречу с Никки. Взглянув на часы, я поняла, что опаздываю уже на десять минут.
В книжном магазине было очень тихо, почти безлюдно. Лишь несколько молодых людей стояло возле стеллажей с книгами, но вряд ли они собирались что-то покупать. Обычное дело — проходя мимо, зайти, чтобы прочитать главу-две из книги, которая пылится среди прочих на полках уже не один месяц. Этим книжные магазины немного напоминают библиотеки. Но только если в библиотеке совершенно пустынно, как в храме забытой религии, то в магазине ещё можно увидеть вымирающих «староверов», число которых уменьшается день ото дня. Зато ни у кого нет права судить, кто виноват в этом: читатели, закрывшие свои души для испепеляющих историй, или авторы, эти истории пишущие.
У людей всё как не у людей. Книги нельзя читать в магазине, за них здесь можно только заплатить. Возможно, именно этот негласный запрет и привлек сюда этих жаждущих нарушить табу читателей, ставших свидетелями моей ссоры с Никой.
— Между нами всё кончено, — тон её голоса подразумевал, что она не потерпит никаких возражений.
Хорошо, что Никки не умеет угадывать мои мысли, как Наркоман. «А разве между нами что-то вообще было?» — пронеслось в моей голове.
— Что теперь? — Все интонации куда-то исчезли. Кажется, это был даже не мой голос.
— Я всё знаю.
— Хорошо. Всё кончено. — Я развернулась, чтобы уйти, но она яростно схватила меня за руку:
— Да как же ты можешь со мной так поступать?! — Истеричные нотки зашкаливали где-то на высоких частотах у самого потолка, неприятно разрезая слух. — Я виделась с Тодом. Он рассказал мне, что у тебя роман с Сатирой!
Ну, неужели сегодня никто не даст мне уйти в тот момент, когда я этого захочу? Без лишних разговоров, без глупо потраченного времени.
Обернувшись, я выпалила:
— С Сатирой?! Ты с ума сошла! Ты же сама видела, что мы с ней как кошка с собакой! Я же не…
— Да, а значит, если бы она тебя не отталкивала, ты была бы не против, так?..
— Подожди, — до меня начал доходить смысл её слов, сказанных ранее. — Ты виделась с Тодом? Зачем?
— Он рассказал, что ты почти каждый день в этот проклятый дом приходишь! — Она уже начинала заливаться краской, ещё пару минут, и истерика перерастет в шквальный ветер. — Я боялась, что ты Юлием увлеклась, а ты, оказывается, всё это время гонялась за Сатирой!
— Я не… Что за бред ты несёшь?
— Вот ты и сейчас опоздала, — выкрикивала она обвинения, яростно тыча мне в лицо дисплеем телефона, на котором крупными цифрами высвечивалось время: — Где ты была, может быть, скажешь мне?
— Хорошо, — я равнодушно пожала плечами: — Я приходила утром в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь.
— Вот!..
— Но я не встретила там ни Юлия, ни Сатиры.
Она с сомнением посмотрела на меня, вытирая ещё не потекшие слезы:
— Тогда, почему ты опоздала?
— Я опоздала, потому что разговаривала с Наркоманом.
— Ты встречаешься на наших с тобой развалинах с каким-то наркоманом и после этого говоришь, что всё в порядке?! — Ника разревелась.
— Я не… Подожди, — Я глубоко вздохнула, собирая воедино осколки сознания, разбитого её громкими воплями: — Ты что, заставляешь меня оправдываться? Ты заявила, что между нами всё кончено, и я с этим согласилась. Это ты сама остановила меня, когда я хотела уйти. И я вовсе не говорю, что в наших отношениях полная идиллия. Собственно говоря, — я намеренно смотрела прямо в её лицо, чтобы видеть, как ей больно. — Нет уже между нами никаких отношений. Я устала потакать твоим капризам, это бесполезно! Как бы я ни старалась, ты вечно найдешь причину обидеться. Ты всегда выворачиваешь всё так, будто бы я злобное чудовище, которое от нечего делать только и занимается тем, что издевается над тобой! А ты — несчастненькая принцесса, прекрасная и наивная до смерти, терпишь все мои выходки ради какой-то там «Великой Любви»!
Было ещё много того, что я могла бы высказать ей в тот момент. Так много накипело за последнее время. Но нервы Никки не выдержали. Она зажала лицо руками и выбежала из магазинчика, попутно сбивая с ног ошарашенных увиденной сценой молчаливых читателей.
Все они пялились на меня, я совершенно растерялась.
— Никогда не опускайся до оправданий. Это, по меньшей мере, низко, — его рука легонько сдавила мне плечо, и я обернулась. Юлий стоял со стопкой книг в руках. Темные пряди его волос скрывали половину лица: — И орать на кого-то бесполезно. Если человек не понимает простых слов, ты не сможешь повлиять на него. А свои мысли тебе в чужую голову не вложить. Разговаривать нужно без крика, а когда наступает точка кипения — нужно уйти. Вот и всё.
— Тебе, конечно, лучше знать, — я закрыла глаза, концентрируясь на мысли о том, что плакать по поводу ссоры с Никой не стоит. — Но никто не дает мне сегодня уйти до точки кипения. Ни Наркоман, ни она…
Серый Кардинал приподнял моё лицо за подбородок:
— Наркоман?
— Я споткнулась об него, когда входила утром в твой дом. — Я открыла раскрасневшиеся глаза.
— Есть у него такая привычка, — Юлий бережно обнял меня свободной рукой за плечи, и я уткнулась лицом в черную рубашку под френчем: — Он засыпает у порога, утверждая, что этим жестом подчеркивает свое социальное положение.
— Какое ещё положение?
— Положение в доме своего друга, в котором он имеет право только на коврик у входной двери.
— Грустно, — я шмыгнула носом.
— Грустно от того, что он неправ, но я не спорю с ним, — голос Юлия стал чуть более жестким, когда он заговорил о Наркомане.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
