Вино, салат и кофе принесли быстро. Я решила начать с кофе, потом плавно перейти к горячему под красное вино, а уж закусить салатом. В этом и была моя стратегическая ошибка. Сразу надо трескать, что дают! Нечего церемонии разводить, великосветскую даму корчить!
Я еще только принюхивалась к густому кофейному аромату, косясь на аппетитные красные ломтики семги с лимончиком и глотая слюнку, как заверещал мой мобильник. Он, конечно, у меня не верещит, а играет шестую органную фугу Баха, но для меня в то мгновение его звонок прозвучал хуже, чем старый мамин будильник в половине шестого, когда надо было вставать и тащиться по холоду через весь Питер в университет, в Петергоф. До сих пор хотела бы узнать, какая сволочь догадалась загнать матмех к черту на кулички, в такую даль! Не иначе, бывший двоечник по математике или физике отплатил… среди бывших партийцев этой бестолочи хватало.
Поспешно проглотив ком в горле, отставив кофе, я схватилась за аппарат.
— Але! — неуверенно прозвучал в нем голос моего суперагента Зинаиды. — Нюська, это ты? Ты где?!
— Не твое дело… на задании! — отрезала я решительно, видя краем глаза, как официантка несет мне на подносе красивый дымящийся в тарелке кусок мяса с сыром и майонезом, с гарниром из хрустящей картошечки и с веточкой зелени. — Недалеко от тебя, скоро подойду. Мне долго болтать некогда, докладывай кратко, что там у тебя!
— Так это… Они обе вышли! Рыжая и черная! Как раз из той квартиры, что ты мне показала! Мне чего делать теперь?
— За ними идти! За ними! — закричала я под удивленным взглядом официантки, выставляющей передо мной вожделенный заказ.
— Умная какая! — окрысилась Зинаида. — Как я тебе за ними пойду?! Разорваться, что ли?! Одна на метро пошла, на «Лесную», а вторая дальше проспектом прет!
— Какая на метро?! Каким проспектом?! — с болью в голосе закричала я, понимая, что праздник жизни накрывается.
— Черная на метро… в очереди за жетоном стоит. А рыжая по Лесному поперлась! Они поссорились, кажись!
— Иди за черной! Глаз с нее не спускай! В руках у нее чемодана нет?!
— Чего? Нету чемодана… сумка спортивная, красная…
— А у второй?! Да говори ты громче, скрипишь, как ворота немазаные! В чем вторая одета?!
— И у второй нету! Сама ты неподмазанная! Синее пальто на ней… долгополое такое… размахайка! Я пошла!
— Позвони мне через пятнадцать минут! Следи за сумкой! — крикнула я, но не поняла, услыхала Зинаида или нет.
Накрытый стол с сияющим мельхиоровым прибором приглашал уютно расположиться в широком кресле. Играла музыка. От куска мяса взгляд было не оторвать! Наступив на горло песне, я поднялась.
— Девушка, спасибо, у меня срочное дело. Я аннулирую заказ!
— Извините, но заказ должен быть оплачен! — сурово сказала официантка, упирая руки в бедра.
Они хорошо успели подготовиться! В дверях встал молоденький, но плечистый швейцар, буфетчица многозначительно поигрывала трубкой телефона, намекая на милицию.
— А где это написано?! — не сдавалась я, потянув пальто с вешалки.
— Читайте! — ткнула пальцем официантка в какую-то листовку с правами потребителя у выхода и ухватила мое пальто за полу.
Не та была минута, чтобы мелочиться. Не та. Я сдалась.
— Хорошо! Хорошо, я заплачу! Но я требую, чтобы мой заказ оставался здесь! Я вернусь, когда освобожусь, и попробуйте только не отдать мне мой салат, мясо и кофе! И вино! Шантажисты!.. Изгаляетесь над пожилой женщиной!
В отместку за «шантажистов» буфетчица так мучительно долго отсчитывала сдачу, что я не выдержала:
— Сдачу я тоже возьму, когда вернусь! До копеечки! Не прощаюсь, детки! — и, бросив на стойку две сотенных, пулей вылетела на улицу.
5
Разъяренная, голодная и злая, как мегера, я неслась бегом, стуча каблуками по тротуару, расталкивая прохожих. Улицу перебежала под носом у автомобилей, и какой-то мужик, тормознув, высунулся в окно и обложил меня трехэтажным матом.
— Вы правы, простите! — вскричала я, задыхаясь, держась одной рукой за сердце, а второй — за капот его машины. — Я просто очень тороплюсь! Очень-очень! Будьте добры, добросьте до «Лесной»! Я вам… сто рублей…
Вид у меня был такой, что он нахмурился, распахнул дверцу и сказал:
— Садитесь! Утюг, что ли, забыли выключить?
— Ага! — радостно кивнула я, плюхнувшись к нему на переднее сидение. — И утюг, и чайник… все забыла!
Он помчался по проспекту вдоль железной дороги.
— Дети-то есть? — озабоченно и сочувственно спросил он.
— Что?! — не поняла я, старательно высматривая Свету Самушкину по обе стороны улицы.
— Дети, говорю, в квартире есть?! — плюнув, вскричал мужик, прибавляя газу.
— А! Поняла… Нет, нету детей… Все-все-все! Приехали! Я выхожу! Тормозите, пожалуйста!
— Где тормозить-то?!
— Да мне все равно!
Мужик сквозь зубы обругал меня «полоумной», высадил у обочины, развернулся и уехал в обратном направлении. Даже денег не взял. Приятно знать, что есть еще на свете такие мужчины, способные бескорыстно подставить плечо в трудную минуту.
Свету Самушкину трудно было не заметить, напрасно я беспокоилась. Ростом под метр девяносто, невероятно длинноногая, с пышной гривой чуть рыжеватых волос, она вышагивала по проспекту привычной иноходью танцовщицы, расправив плечи и маленькую грудь, гордо откинув голову, сунув руки в карманы тонкого летнего бирюзового пальто, чуть приталенного, с пояском и высоким разрезом на манер фрака. Только Зинаида с ее изысканным вкусом и чувством прекрасного могла назвать такое пальто «размахайкой». Личико, конечно, подкачало чуток — лобик узкий, носик пуговкой, глазки маленькие, как говорится, свинячьи, но фигура безупречна! Маргаритин «биток», подцепивший ее в качестве «девочки с обочины», был ей носом по вытачку, не выше. Интересно, если ноги от ушей, чем же она думать должна?
Вышагивать-то она вышагивала, точно по подиуму, профессионально заплетая ногу за ногу, да вот в походке чувствовалась нервозность. Сутулилась Света Самушкина, непрофессионально ежилась не то от холода, не то от страха, и раз за разом внезапно оборачивалась то вправо, то влево, шарахаясь в сторону от больших черных машин. Ее шаг составлял добрых два моих, я неслась за ней следом бодрой рысью, почти не прячась, точно пони за строевым кавалерийским конем, но она не меня искала, смотрела поверх моей головы — и слава Богу. Очень хотелось мне проследить, куда она направляется, седьмое чувство и безошибочная женская интуиция подсказывали наперебой, что мы вот-вот вплотную приблизимся к заветному чемоданчику под крышей на чердаке. Я, честно сказать, не очень представляла себе, что мне делать, если вдруг сейчас эта длинношеяя родственница африканского жирафа извлечет откуда-нибудь свое неправедным путем добытое состояние. Не в драку же лезть, в самом деле! Как-то не готова я была проводить политику активного физического вмешательства под девизом «грабь награбленное». Надеялась на мирное развитие событий, идиотка!
