– Хотела победить.
– Ты могла погибнуть.
– Я об этом не думала.
– Не думала. Это точно. Зоя раздраженно скривилась.
– О, кто ты такая? Моя мамочка?
– Я знаю тебя дольше, чем она. Зоя снова уставилась в окно.
– А знаешь, если бы я угодила под ту машину, все стало бы для тебя намного проще.
Кейт бережно повернула голову Зои к себе.
– Взгляни на меня. Если бы ты угодила под ту машину, я бы умерла тоже.
Санитар прервал работу. Тихие постукивания мелких камешков прекратились.
– С какой стати? – хмыкнула Зоя. – Тебе-то есть ради чего жить. У тебя есть всё.
– Не всё.
– Господи, Кейт, – раздраженно выдохнула Зоя. – Это просто кусок желтого металла на красной блестящей ленточке.
– Легко говорить, когда ты этот кусок металла выиграла.
– Ты так думаешь?
– Знаешь что? – сказала Кейт. – Вообще-то мне все равно. Лишь бы мы обе дошли в Лондоне до финала, обе оказались на пьедестале. А кто какую медаль получит, не важно.
– Ага, – откликнулась Зоя. – Лишь бы золото досталось мне.
Кейт улыбнулась, покачала головой.
– Ох, Зоя, ну что с тобой делать?
– Со мной все в порядке.
– Правда? А я волнуюсь. Мне кажется, ты немного не в себе.
– Дорога была мокрой, Кейт. Аварии неизменно случаются; бывает и кровь. Девушки, не способные справляться с травмами, давным-давно выбыли из игры.
Кейт вздохнула.
– Я не о таких травмах тебе говорю. Я говорю о серьезных.
Зоя отвернулась. Кейт сжала ее руки.
– Не обязательно все время друг на друга злиться, правда? Мы могли бы заключить перемирие. Поговорить о том, что тебя гнетет.
– Ничто меня не гнетет.
Зоя высвободила руки и нарисовала в воздухе кавычки с двух сторон последнего слова Кейт.
Кейт немного помедлила, а потом снова взяла подругу за руки.
– Дело в Адаме?
– Нет, – резко оборвала ее Зоя.
– А все-таки в нем, да? – настаивала Кейт. – Я тебя знаю. Когда ты вытворяешь черт знает что, значит, ты думаешь о нем.
Зоя посмотрела на Кейт в упор.
– Я думаю про парней и шопинг.
Санитар молча возобновил работу. Неотложка продолжала свой неспешный путь под дождем.
«Ну вот что с ней делать?» – думала Кейт.
Если закрыть глаза, можно подумать, что беседуешь с пьяной бабой на автобусной остановке – одной из этих заторможенных зануд с опухшими глазами; впрочем, иногда они становятся злобными и язвительными. Они с прищуром смотрят на тебя сквозь сигаретный дым, пальцы их плетут нить невидимых оскорблений и ткут из нее саван. Но когда так говорила Зоя, она глядела на тебя ясными зелеными глазами, кожа у нее на лице была безупречно чистой, и вся она светилась олимпийским здоровьем. Такое несоответствие повергало в шок. Наверное, что-то подобное можно почувствовать, если тебе врежет по физиономии плюшевый медвежонок.
– Хочешь, после больницы поедем ко мне? – спросила Кейт. – Поужинаешь с нами.
– Я не голодна, – буркнула Зоя, словно подруга спросила у нее, хочет ли она есть.
Кейт пришлось напомнить себе, что Зоя не всегда ведет себя скверно и что потом ей неизменно становится стыдно. По крайней мере, она хотя бы пытается объяснить, в чем дело. Так Кейт узнала, например, об Адаме. Несколько лет назад, задолго до Афин, Зоя впала в свое обычное мрачное состояние и отколола такое, из-за чего Кейт проиграла гонку на Национальном чемпионате. В последовавшие за тем недели Зоя мучилась угрызениями совести – так, во всяком случае, представлялось Кейт. Ей казалось, что ее подруга трепещет, словно бледный беспокойный свет, пытающийся разогнать тени от ее поступка. Зоя пригласила Кейт на ланч, просто умоляла ее прийти, и они встретились в одном из лучших ресторанов города – в «Линкольне». Такой дорогой ресторан Кейт позволить себе не могла и сомневалась, что Зое это по карману.
В зале, где стены и пол были отделаны каррарским мрамором, пианист с трехдневной щетиной, в льняном костюме и в туфлях на босу ногу, играл Дебюсси, сидя за роялем на низком стульчике. Зоя расположилась здесь как у себя дома – в этих своих джинсах и просторной серой майке. Но все равно она привлекала внимание. Кейт укрылась за книжкой меню, отыскивая хотя бы одно блюдо, соответствующее ее спортивному рациону.
Напрасно она согласилась прийти сюда, чтобы наконец помириться. Ей все больше казалось, что Зоя решила ее унизить.
Она в тоске оторвала взгляд от меню и увидела, что подруга смотрит на нее в испуге.
– Черт, – выдавила из себя Зоя. – Тебе здесь не нравится, да?
– Почему? – возразила Кейт. – Тут очень мило. Зоя подняла руку.
– Погоди-ка. Я все исправлю.
Она встала, подошла к пианисту, села с ним рядом, что-то шепнула на ухо. «Прелюдия» на миг словно споткнулась, а потом пианист заиграл в более быстром темпе, провожая Зою улыбкой.
– Ну вот, – сказала она.
– Что ты ему шепнула?
Зоя небрежно махнула рукой, сдула прядь волос, упавших на лоб.
– Пообещала дать номер своего телефона, если он поднимет тебе настроение.
– Не смешно! – возмутилась Кейт.
– Ага, – согласилась с ней Зоя. – Я вела себя с тобой как полное дерьмо и теперь не знаю, каким образом все исправить.
Кейт смотрела Зое в глаза, стараясь понять, искренне ли та говорит, а пианист плавно перескочил с Дебюсси на песенку Бритни Спирс Oops, I did it again, исполняя попсовый мотивчик в абсолютно классическом стиле и с серьезнейшей физиономией.
Кейт не удержалась от улыбки.
– Просто не знаю, что у меня с головой, – призналась Зоя. – Мне так отчаянно хочется выиграть, что я забываю, что ты – это ты. Что мы с тобой подруги.
Кейт чувствовала, как ее злость растворяется в пузырьках минеральной воды и импрессионистских пассажах, которыми пианист щедро сдабривал «шедевр» Бритни.
– Ладно, – сказала Кейт. – Только в следующий раз не забывай об этом. Напиши себе на руке, черт побери, или еще где-нибудь.
Зоя прикусила нижнюю губу.
– Я знаю, у меня проблемы в общении. Я тебе говорила… Я всем говорю, что я – единственный ребенок в семье, а на самом деле у меня был брат, и я его потеряла, когда мне было всего десять лет. Вот так. Скучная старая история. Как только кто-то подходит слишком близко, я его отталкиваю. Прости.
– Господи… Нет, это ты меня прости, Зоя. Ты должна была хоть что-то мне сказать.
Зоя запрокинула голову. Глаза у нее покраснели, но тут пианист заиграл что-то в бравурном стиле, и она рассмеялась.
