Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Еще раз полезет к моей дочери, пристрели! – приказал он телохранителю.
Тот, не удивляясь, сунул руку под пиджак и извлек маленький, кажущийся игрушечным и нестрашным арбалет. Аня схватила отца за руку.
– Только посмей! Ты что, пап? Это же Эля!
– Была Эля! Есть такой хороший русский глагол: была! – Долбушин настойчиво посмотрел на охранника, показывая ему, что приказ в силе, и как ни в чем не бывало проследовал дальше.
Аня повернулась к подруге. Полина сидела на корточках, сжимая виски руками и раскачиваясь.
– Что с тобой?
– У меня… болит… голова! – медленно сказала Полина.
– Почему?
– Не знаю. Посади меня куда-нибудь. Я ничего не вижу… Ничего, скоро пройдет.
Аня посадила Полину на ступеньки. Действительно, той вскоре стало легче.
– Проклятая авария! Здорово я тогда треснулась головой, – сказала она, слабо улыбаясь. – У тебя салфетки есть?
С обычным своим нетерпением Аня стала дергать из кармана пачку, и вместе с салфетками у нее что-то выпало.
– Зачем тебе такая штука? Она же совсем детская! Давай выброшу! – удивилась Полина, поднимая лежащий у ее ботинка предмет.
– Отдай! – торопливо крикнула Аня.
Вырвав у подруги свое сокровище, она вскочила и за запястье потянула спутницу в толпу.
Среди гостей прогуливался и старший Тилль – пухлый, небрежно одетый, непрерывно куривший человек, роняющий пепел себе на живот. Он казался сонным, едва не опустившимся, только глазки из-под бычьих век всплескивали остро и проницательно. Если у Долбушина были глаза пираньи, то у старшего Тилля – хорька. На шее у Тилля на короткой цепочке висело массивное украшение – кабанья голова, отлитая из какого-то тусклого металла.
Оба его сына-близнеца – Кеша и Паша, – не пухлые, правда, как отец, а квадратные, дважды появлялись рядом с Аней и Полиной. Аня сразу начинала на них орать, потому что они говорили невероятные пошлости и пытались распускать руки.
Кеша и Паша ухмылялись. Они даже и враждебными не казались, но всякому было ясно: спусти с поводка – порвут любого. Настоящие псы бойцовской породы. А потом еще и хвостиком растерянно повиляют: и что, мол, такое на нас нашло?
Предупредительные официанты скользили с подносами. Мощный молодой мужчина, лысый, но с бакенбардами, завладев сразу несколькими тарелками, пожирал руками красную рыбу. Рядом с ним на полу валялась секира со стальной рукоятью, покрытой пористой резиной. Когда очередная тарелка пустела, гигант вытирал тыльной частью ладони губы и пальцем, как собачонку, подманивал к себе очередного официанта.
* * *
Гай вышел из лифта. Охрана решительно раздвигала толпу. Кто-то один заметил его и издал невольный возглас. Тишина волнами распространилась по залу, начиная с той точки, где стоял первый увидевший.
Гай пробирался осторожно, пожалуй, даже брезгливо. По сторонам не смотрел. Лицо имел усталое и отрешенное. Между ним и всеми, кто собрался здесь, ощущалась огромная, непреодолимая дистанция. Гай презирал всех своих гостей – таких предсказуемых, таких тоскливо продажных.
Гай поднялся на невысокую сцену. Не глядя, протянул руку, и в ней тотчас оказался бокал. Четыре молчаливых охранника встали перед сценой растянутой цепью. Магазинные арбалеты ненавязчиво лежали на полусогнутых руках. Всякий раз, как Гай к кому-нибудь обращался, глаза арбалетчиков поворачивались в ту же сторону.
Голос Гая звучал на грани между высоким мужским и хриплым, как у курящей женщины.
– Приветствую вас, дамы и господа! Поднимаю этот бокал за вас и за нашу дружескую встречу!.. Первый форт – Белдо! В представлении не нуждается! Магия, оккультизм, почтенное древнее ведовство! Опытнейшие ведьмы, любезнейшие целители… Сто двадцать человек – тридцать четверок! Полная лояльность при условии своевременной оплаты!
Гай поклонился высушенному, кокетливо одетому старичку, похожему на непрерывно прихорашивающуюся птичку.
Старичок сидел с полуоткрытым ртом, точно страдая от непрерывного насморка. Из кармана его пиджака торчал красный, ослепляюще яркий платок. Когда Гай к нему обратился, старичок открыл рот еще шире и с дребезгом захихикал.
– Второй форт – Долбушин! Всё, что имеет отношение к финансам. Еще сто двадцать человек. Тоже, в своем жанре, милейшие люди, пока ты им ничего не должен! Мое почтение! – Голова Гая в очередной раз дернулась, как поплавок. – Третий форт – Тилль… Еще тридцать четверок. Не хочу сказать, что я считаю вас отмороженным бандитом, дорогой Ингвар Бориславович. Вы скорее Робин Гуд!
Пухлый «Робин Гуд» Тилль впервые улыбнулся и ласково махнул жирной ручкой, роняя на живот пепел. Мол, ничего-ничего… какие могут быть церемонии между своими?
– Рад, что вы понимаете юмор, Ингвар Бориславович!.. Наш общий друг Альберт Федорыч, к слову сказать, не ценит моих шуток.
Долбушин что-то пробормотал. Радостный старичок Белдо снова захихикал, будто забряцал мелочью в невидимой кофейной банке.
– А вы всё радуетесь, Дионисий Тигранович! Сколько вас знаю – все вам хиханьки-хаханьки. Может, и мне, право слово, засмеяться? Последним, а? – И Гай действительно оказался смеющимся в одиночестве, потому что старичку стало вдруг совсем невесело, хотя он по инерции продолжал показывать прекраснейшие фарфоровые зубы. Такие замечательные, рядом с которыми всякие настоящие показались бы просто дешевой подделкой.
– Ну вот вы уже и не смеетесь!.. – констатировал Гай. – И это прекрасно, Дионисий Тигранович, потому что я хочу попросить вас озвучить во всеуслышание то, что три дня назад вы столь любезно сообщили мне наедине.
Старичок закивал. Он встал и, прихрамывая, бодро поднялся на сцену. Оказавшись там, он принялся шевелить ручками, одергивать пиджак, улыбаться. Голос у него оказался неожиданно звучным, лекторским, с кокетливой трещинкой на «р». Правда, у Белдо была досадная привычка после нескольких предложений делать паузу, точно у комика, который этой паузой навязчиво подсказывает настроенному на непрерывное остроумие залу, что только что прозвучала шутка.
– Мое сердце с вами, мон ами! – Старичок поцеловал ладонь и нежно подул на нее, посылая поцелуй главам остальных двух фортов.
Отмороженный «Робин Гуд» Тилль раздавил в пепельнице окурок. Долбушин перекинул через предплечье ручку зонтика. Сердце Белдо оказалось невостребованным.
– Звезды, – продолжал Белдо, – вечно преподносят нам сюрпризы, как любила повторять моя ученица Наденька Куф, попавшая под автобус в день, когда сама себе предсказала приятную неожиданность (пауза для смеха)… А теперь, мон ами, когда мы улыбнулись, давайте испугаемся! Натальный Юпитер находится во Льве в двенадцатом Доме и в разнознаковом соединении с Меркурием в Деве, причём имеет только один аспект с Венерой в Весах… полуквинтиль, не входящий… м-нэ… в замкнутые конфигурации… Границы интервала неопределенности: с 12 часов 13 минут десятого мая по 14 часов 34 минуты восьмого сентября сего года. Ну вы меня понимаете, мон ами, мы же неглупые люди! – Скромная пауза, доказывающая, что умный человек тут только один. – Локализация описанного явления в географическом, так сказать, плане… м-нэ… Москва и… м-нэ… Московитская область…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
