— Но я могу что–то пропустить или не заметить! — всплеснула руками Лиз. — Даже в гражданских делах я порой допускала ошибку и ты всегда меня поправлял, а тут — такая ответственность, да еще и касающаяся твоего брата! Как ты можешь проявлять такую легкомысленность?!
— Как раз потому, что это касается моего брата! — рявкнул он. — Я не желаю, чтобы в столь интимных делах моей семьи копались посторонние! Мало ли что там может выплыть наружу! А ты почти член семьи, Лиззи! И я точно знаю, что ты ни при каких обстоятельствах не позволишь, чтобы какие–то гадости, касающиеся этого во всех отношениях дурно пахнущего дела, просочились в прессу. Кроме того, Роберт же уже заплатил тебе за услуги, разве нет? Ты не считаешь своей обязанностью как–то отработать этот гонорар?
Реплика про то, что она уже почти член семьи, несомненно, польстила бы Лиз, если бы была произнесена в более теплой обстановке. Но подобная ответственность сейчас пугала ее. Однако еще больше задело ее то, что фактически высказал Марк.
— Ты считаешь, что в прессу может попасть что–то, что еще туда не попало? — Она проговорила это так, словно сама сомневалась в своих словах. — В твоей семье есть какие–то страшные тайны, которые надо скрывать ото всех? Или ты думаешь?.. — Лиз так испугалась своей неожиданной догадки, что даже не закончила фразу.
— Да, я так думаю! — с вызовом ответил Марк. — Думаю, что может оказаться и так, что Роберт на самом деле виновен в этом дурацком изнасиловании!
— Не может быть!
— Ты не знаешь его так хорошо, как я! Он способен еще и не на такое. Не знаю, что у него там получилось с этой девицей, но если Роберта разозлить, он вполне может потерять над собой контроль. Он не из тех, кто спокойно принимает отказ — ни в бизнесе, ни в любовных отношениях. И если девушка вдруг решила, что он для нее недостаточно хорош, это бы задело Берта. Уверен, он не хотел этого, но, в конце концов, случайно могло получиться…
— Чушь! — фыркнула Лиз. — Марк, ты просто не имеешь права даже думать так! Послушай сам, что ты говоришь! Как ты можешь подозревать в насилии собственного брата? Подобных «случайностей» с порядочными людьми не бывает!
— Вот видишь: это еще один повод к тому, чтобы делом занималась именно ты! — подчеркнул Марк. — Ты веришь в то, что клиент невиновен, — а это самое главное. При такой исходной уверенности юрист всегда работает лучше, чем когда у него есть какие–то сомнения. Прошу тебя, ты должна за это взяться!
— Ты же сам неоднократно мне говорил, что я еще не готова к серьезным делам! Я не очень хорошо работаю со свидетелями, иногда пропускаю какие–то точки опоры даже в прецедентах… Уверена, что у мистера Девероу целый штат сотрудников, которые гораздо более компетентны, чем я.
— Ну что ж, — холодно проговорил Марк, — раз ты не хочешь, то никто, конечно, не сможет тебя заставить. У мистера Девероу, разумеется, помощников достаточно — недаром его контора считается одной из лучших в Лондоне. Просто лично я думал о том, что если ты поможешь выиграть дело Роберта, то ничто уже не помешает мне ввести тебя в семью. Никому и в голову не пришло бы протестовать против невестки, которая оказалась настолько полезной старшему сыну и наследнику титула. Но раз ты к этому не готова, то не стоит и говорить о подобном.
Лиз так и замерла с открытым ртом. Это был удар, попавший точно в цель. Конечно, Марк был абсолютно прав: если сейчас лорд и леди Бенсингтон не в восторге от нее, то, когда она поучаствует в спасении Роберта, ситуация может коренным образом измениться. И, пожалуй, из «девушки совершенно не нашего круга» она может превратиться в очень даже подходящую невесту для Марка. Не говоря уже о том, что и в глазах Роберта Уотсона ее рейтинг тоже повысится, и, возможно, он почтет за лучшее забыть чрезвычайные обстоятельства, при которых им пришлось встретиться впервые. Эта мысль определенно нравилась Лиз.
Но все же с ее стороны было бы сущей глупостью и безответственностью взять на себя подготовку этого дела. Элизабет надеялась, что Марк постепенно будет все больше и больше вводить ее в курс подготовки более серьезных дел, что первые шаги в большой юриспруденции она сделает под его чутким руководством. А неизвестный барристер Девероу, наверное, сочтет, что слишком много чести приставлять куратора к новоиспеченной помощнице, принятой на службу лишь по протекции клиента. И она окажется один на один с важнейшими документами и свидетелями, от которых будет зависеть жизнь Роберта Уотсона. Не говоря уже о том, что если она провалит это дело, то сэр Ричард и леди Дафна не просто не придут в восторг от перспективы свадьбы Элизабет с их сыном, но уже категорически и навсегда отлучат ее от дома.
— Ну и что ты решила? — нетерпеливо спросил Марк. — Мне договариваться с мистером Девероу?
— Марк, мне это кажется слишком рискованным, — покачала головой Элизабет. — Я с радостью буду стажироваться у него, если он позволит, но делом твоего брата придется, наверное, заняться кому–то другому.
— Очень хорошо, — сухо проговорил он. — Тогда, в принципе, на сегодня ты свободна. Можешь идти домой — я сейчас закрою контору.
— Не сердись на меня, пожалуйста, — робко попросила Лиз.
Он вздохнул и посмотрел на нее с неожиданным для девушки разочарованием.
— Ничего, я все понимаю. Просто думал, что это дело, как бы ни цинично это звучало по отношению к Роберту, может облегчить нам с тобой жизнь — в некотором роде. Подумай — может быть, ты все–таки решишь, что можешь взяться за него?.. Думаю, что и сам Роберт предпочел бы, чтобы именно ты занималась подготовкой материалов по столь щекотливому для нашего семейства вопросу.
Марк взглянул на нее с такой надеждой, что Элизабет не смогла сразу сказать нет, а только покачала головой. Он сразу сделался прохладно–отстраненным и погрузился в чтение свода законов, демонстративно не обращая внимания на свою помощницу. Она в тягостном молчании собрала свои вещи и, вежливо попрощавшись, вышла из конторы. На прощание Марк все же бросил, что он ей позвонит перед отъездом из Лондона, и Элизабет вздохнула с облегчением — все же он разгневался на нее не до полного разрыва.
Однако ни вечером, ни на следующий день звонка от Марка не было. Лишь около полудня оживший телефон сообщил ей строгим женским голосом профессиональной секретарши, что завтра в десять утра ее ждут на собеседование в конторе мистера Девероу, который намерен нанять Элизабет в качестве помощницы, если, конечно, она ему подойдет. Ей вменялось прихватить с собой диплом, а также список дел, которые она подготавливала для мистера Уотсона. Марк выполнил свое обещание, порекомендовав ее семейному поверенному. Но сам не звонил — наверное, все–таки его слишком сильно задел ее отказ заниматься делом Роберта.
Элизабет несколько раз набирала домашний номер Марка, но никто не брал трубку. Автоответчик на сотовом вежливо порекомендовал ей позвонить позднее или оставить свои координаты, и она повесила трубку, не желая говорить с механическим голосом.
Обняв любимую подушку, Лиз уселась в кресло и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Это было нечестно, несправедливо! Она не заслужила того, чтобы вдруг из–за глупого недоразумения лишиться всего того, чего так долго добивалась! Из перспективной (и единственной!) помощницы любимого мужчины Лиз Смолвуд в одно мгновение превратилась в одну из многочисленных служащих крупной конторы барристера (при условии, конечно, что ее сочтут возможным принять на службу). А сам Марк, похоже, не слишком–то горел желанием с ней общаться. Может быть, она была не права, отказавшись от подготовки дела Роберта. В конце концов, даже если бы Элизабет и наделала ошибок, их бы поправил мистер Девероу — раз он много лет был поверенным семьи лорда Бенсингтона, а его контора считается одной из лучших в Лондоне, то этот барристер должен блестяще разбираться во всех отраслях права, включая уголовную.
