Но всех интересовал свиной корм. К полудню стало ясно, что и эта партия закисла: во всех бочках запузырилось. Множество людей приходили и проверяли — я видел, как они переглядывались и кивали друг другу. «Завтра», — говорили они.
Дядя Сагамор с папашей поздно вечером, когда пошли кормить поросят, в самом деле расстроились.
— Ну, сэр, — сказал дядя Сагамор, — прямо сердце разрывается. Как ты думаешь, Сэм, что мы делаем не так?
— Прямо не знаю. Думаешь выкинуть сейчас?
— Может, хуже не станет. Давай подождем еще денек.
Пришельцы переглянулись.
Но наутро стало хуже: явный запах кислятины, лопающиеся пузырьки. Поросятам все же скормили ведро, но было ясно, что придется вылить семь полных бочек, если только не случится чуда. Меня снова засадили за зерно, а сами они занялись техникой: нужно было приладить еще несколько труб. Публика собиралась по-прежнему: поглядят на корм, покачают головой — и к аппарату.
Бугер занимал наблюдательную позицию близ бочек. Сидя за работой, я думал, что более дурацкого занятия в жизни не видал. Минут через двадцать явился шериф. Выглядел он так, словно не спал несколько ночей. Принюхавшись к пойлу, он длинно выругался и сказал Бугеру:
— Так, не спускай с них глаз! Оно забродило, и сегодня они попытаются что-то с ним сделать. С аппаратом они возятся только для отвода глаз — там уже все собрано.
— Успокойтесь, — сказал Бугер, — ни черта они не смогут сделать, разве только выбросить всю эту дрянь. Черт, тут, кроме нас, еще сотни три смотрят за ними…
— Единственная надежда у меня осталась, — горько осклабился шериф, — поймать его до выборов. Весь округ либо смеется надо мной, либо проклинает. И выберут они Минифи.
Вчера вечером я пытался выступить на предвыборном митинге, так меня освистали.
Бугер задумался.
— Знаете что, — сказал он, — я думаю, он на это и рассчитывает. То, что выберут Минифи то есть. Минифи такой же мошенник, так что они вполне могли сговориться и…
— А, я уже думал об этом! Доказать невозможно. Я должен или поймать его с поличным, или доказать, что он не такой, каким представляется. Помоги-ка подвинуть бочки.
Они стали приподнимать бочки и глядеть, что под ними. Я еще подумал: они спятили.
— Тут ни труб, ни емкостей, — объявил шериф Бугеру. — Так что остается только вычерпывать.
И со словами «Не спускай с него глаз!» он удалился.
Я продолжал свое дело и думал: до чего же интересно — шериф хочет засадить дядю Сагамора в тюрьму, чтобы быть переизбранным, и Кудрявый хочет быть избранным, чтобы посадить дядю Сагамора. И чем все это кончится?
После полудня дядя Сагамор и папаша оторвались от аппарата и пошли в амбар. Толпа их не оставляла. Бугер навострил! уши и следил за ними во все глаза. Они приподняли мешки со| всех бочек, поглядели, зачерпнули и принюхались.
Дядя Сагамор снова был в замешательстве:
— Бесполезно, Сэм, прокисло, как и в первый раз.
— Отчего это, как думаешь? — спросил папаша.
— Нет, сэр, правда, не понимаю. Что-то мы не так делаем.
Может, в следующий раз надо положить поменьше зерна и посмотреть, как будет. А это придется вылить.
Они подняли бочку, из которой кормили поросят, — она была полупустая, — и потащили туда, куда выливали пойло. Там еще лежали остатки полусухого сусла. Бугер глядел в оба, да и народ тоже не верил своим глазам. Они перевернули бочку, вылили ее и пошли за следующей.
Но тут все обернулись к воротам. Появилась машина с большим серебристым домом-прицепом — на нем еще что-то было написано, но с моего места было не разобрать. Потом я увидал, что водитель — женщина. Тут она остановилась, и все смогли прочесть надпись:
«ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПАСАТЬЕМПО Пейзажи. Портреты в полный рост.
Обучение. Проявочная техника. Пользуйтесь нашими моделями и проявочной лабораторией!»
Все поспешили посмотреть, что это такое. Водительша вылезла, и я понял, что видел ее прежде. Крупная блондинка с браслетами… Господи, да это миссис Хорн! Она колесит по стране со своими племянницами, устраивает им экскурсии и была здесь, когда все искали мисс Харрингтон. Но тогда на прицепе не было никаких надписей. Начала, видно, свой бизнес.
Она помахала толпе и улыбнулась папаше с дядей Сагамором:
— Привет, мальчики! Готовы принять нас на работу?
— Вы очень вовремя, — ответствовал папаша. — Мы как раз собираемся начать производство.
— Что такое? — протолкался сквозь толпу Бугер. — Вы что тут делаете?
— Ну-ну-ну! — успокоила его миссис Хорн и протянула ему карточку. — Я мадам Пасатьемпо. Мы с племянницами приступаем к работе в Нунановской скипидарной компании.
Бугер с подозрением поглядел на карточку.
— Погодите, я вас помню. Вы миссис Хорн…
Она потрепала его по плечу:
— Не напрягайся так, дружок, — перегоришь! Конечно, я миссис Хорн. Мадам Пасатьемпо — мой профессиональный псевдоним. Но, как я уже начала рассказывать, в фотобизнесе застой, а тут мы напали на мальчиков Нунанов, и они нам пообещали временную работу в своем скипидарном деле, чтобы пока перебиться. И вот мы тут как тут. — Она повела плечами, протянув руки к папаше и дядюшке: — Они просто очаровашки! Не вешайтесь им на шею!
Толпа замерла в изумлении. Бугер не знал, что и сказать. Миссис Хорн открыла дверцу прицепа и скомандовала:
— Вперед, девушки! Знакомьтесь с джентльменами — у них тут торжественное мероприятие.
Показались две девушки. Раздался свист восхищения и приветственные возгласы. Они и впрямь были хороши. Волосы до плеч, одна беленькая, другая иссиня-черная, с ярко-красными губами и синими глазами. Обе были в легких белых платьях и в золоченых босоножках на босу ногу. Я, кажется, припомнил светловолосую, но другая была мне незнакома.
Миссис Хорн вытянула руку, звякнув браслетами:
— Граждане, хочу познакомить вас со своими племянницами. Блондинка — Беби Коллинс, черненькая — Кончита Маклеод. Девочки, мы будем собирать тут сок.
Кончита Маклеод вытащила сигарету изо рта и оглядела толпу:
— Какой именно?
— Ну, вы им покажете, где начинать, — повернулась миссис Хорн к папаше и дяде Сагамору, — а я пока поставлю машину.
Папаша вручил девицам по связке маленьких ведерок и указал на сосны.
— На всех деревьях с отметиной, — пояснил он, — подвешены ведра. Вешайте пустое и приносите полное.
— Какая скука! — отозвалась Беби Коллинс.
— Это напомнило мне Йеллоустон, — сказала Кончита Маклеод, оглянувшись на следовавших за нею мужчин. — Когда вы их кормите? — спросила она папашу.
