Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Кричавший передал копье своему товарищу и бросился в воду. Плыл споро, не прячась от стрелков, волна бурунами разбегалась от мелькающих рук. Силен был бородатый и силы своей не скрывал, чтобы все видели вождя.
– Не стрелять! – еще раз прошел по цепи приказ Бойши.
Пловец достиг берега, выпрямился. Мокрая борода налипала на обнаженную грудь, вниз сбегали струйки.
– Что вам здесь надо? – потребовал Бойша, шагнув на край обрыва. – Ваши прадеды оскорбили наших предков, и обида не смыта до сих пор. Детям тура нет хода на наш берег.
Бородатый стоял внизу, по колени в воде, отчего поза его казалась униженной.
– Мы просим прощения за старые обиды, – глухо сказал он. – Когда-то наши роды дружили. Немало нашей крови течет в ваших жилах, и в наших телах есть ваша кровь. Ради этой крови я прошу мира.
Бородатый говорил, смешно пришепетывая, иные слова были вовсе незнакомы, но все же речь поняли все. Видно и впрямь некогда два рода жили рядом.
– Что вы хотите? – повторил Бойша.
– На наши земли пришла беда. Неведомые чужинцы, оседлавшие птиц-людоедов. Их ничто не может остановить. Наши лучшие воины погибли, мы потеряли стада, и хлеб остался не убран. На правом берегу больше нельзя жить.
– Однажды вы уже обманули нашу дружбу, – непреклонно произнес Бойша, – а теперь просите наших земель?
Мы просим дозволения пройти через ваши земли. Мы сразу уйдем на север, где начинаются безлюдные леса или на запад, в горы.
Бойша долго молчал, сдвинув тяжелые сросшиеся брови. Не так это просто – принять подобное решение. Чтобы заключить мир, должны собраться главы семей, но и война с отчаявшимися, на все готовыми людьми – тоже не мед. Тяжкий груз должен взвалить на себя вождь.
Ромар и Матхи одновременно шагнули, собираясь подняться наверх, но в это время Бойша поднял нефритовый жезл и объявил свое решение:
– Зубры пропустят вас через свою землю.
Чуть слышный шелест прошел за спиной вождя. Кто-то вздохнул с облегчением, другие, напротив, напряглись, готовые оспаривать самовольное решение.
– Но… – не давая времени разгореться недовольству, продолжил Бойша, – пока вы не переплывете Белоструйную, ваши матери будут заложниками у нас, потому что верить вам трудно. Сейчас, пока вы стоите посреди реки и не можете отступить, потому что боитесь людей-птиц, вы готовы обещать все, но мои люди опасаются, что взойдя на берег, вы скажете иное.
– Мы согласны, – донеслось из-под обрыва. – Наши матери однажды уже родили нас на свет, и сейчас готовы вновь подарить жизнь своим детям.
– А за проход сквозь наши земли, – продолжал диктовать Бойша, – и за прежние обиды, и в знак будущего мира вы оставите нам своих дочерей, которым этой осенью подойдет пора называться невестами. В наших домах не поровну женихов и невест, поэтому нам надо… – вождь на мгновение запнулся, спешно принимая решение, – восемь девушек, которых мы выберем сами.
Бородатый медленно, через силу кивнул.
Прадеды были не правы, когда начали эту войну. Мы согласны. Ради завтрашнего мира, ради того, чтобы жил род.
Он повернулся и пошел в воду.
– Женщины пусть идут первыми! – крикнул Бойша.
Таши глядел вслед уплывающему бородачу и медленно, с трудом соображал. Мысли тяжко ворочались, словно по затылку тяпнули преизрядной дубинкой. Почему вождь потребовал восемь невест? Род делится на несколько больших семей, и лишь шаман и старухи умеют разобраться, кому из какой семьи надо выбирать невесту. Порядок этот менялся год от года, и почти каждый раз случалось, что женихам какой-нибудь семьи не хватало нареченных, поскольку та семья, куда позволено свататься, оказалась меньше. И это в то время, когда в другой семье девушки остаются бобылками.
Старухи говорили, что в этом году семеро парней не найдут себе пары.
Почему же вождь потребовать восемь невест? Неужели, восьмая предназначена ему? Пожалел, значит, вождь отдавать на позорище вдову… Или, напротив, верит, в Таши, хочет ему правильную семью, а не жизнь с перестарком. Один Лар знает, о чем думает вождь, а Таши дозволено лишь догадки строить да мучиться неизвестностью.
Посланец тем временем вернулся к своим, некоторое время что-то разъяснял им, после чего первые плоты двинулись поперек течения.
Большинство мужчин, как и было приказано, остались на отмели.
– А вот сейчас, – смачно протянул пастух Мачо, – баб и пожитки наверх поднять, а мужиков в распыл, чтобы понимали, с кем дело имеют!.. Жаль, Бойша у нас не мужик, а кисель овсяный. Так сделать, всем бы молодух достало.
– Ума у тебя достало, такое сказануть, – отозвался Муха. – Никак у баранов своих набрался. Молодку ему захотелось… А потом эта молодка за мужа да за братьев тебя ночью придушит.
– Меня, поди, не придушит! – отмахнулся Мачо.
– Я сам тебя придушу! – Муха ловчей перехватил острогу, которую даже в бою предпочитал всякому иному оружию. – Чтобы ты род не позорил.
– Еще подумать надо, кто род позорит… – проворчал Мачо и на всякий случай отошел в сторонку.
Плоты ткнулись в берег. Первой на камни сошла высокая старуха в нарядной меховой кацавейке. Ни годы, ни тяжкий труд не сумели согнуть ее спину и погасить огонь глаз. Следом на обрыв поднялись еще шестеро старух, старших в своих семьях, а за ними бледные, жмущиеся друг к другу девчонки – те, кому этой осенью предстояло пройти посвящение.
– Мы пришли, – произнесла предводительница, глядя поверх головы Бойши. – А это наши дочери. Выбирай.
– Не мужское дело девчонок щупать, – проворчал Бойша. – Не коз покупаем. Сейчас придут наши хозяйки, они выберут. И не смотри на меня волком, – добавил он. – Не на смерть девиц отправляешь. Дозволит Лар – еще свидишься с дочками.
Таши с мистическим ужасом смотрел на сбившихся в кучу девушек. Сейчас старухи выберут среди них восьмерых, а потом случай отдаст одну из восьми ему. Великий Лар, зачем? Пусть лучше будет вдова. А еще лучше – умереть, чтобы вовсе ничего не было. Вот только Унику жалко, и Лишку. И до смерти не хочется умирать, зная, что ты человек. Светлый лар, легкие духи, где выход? И главное, ничто, даже самая малость не зависит от него. Зависит от Ромара, от вождя, даже от Линги зависит, а от него – нет. Смешно, но судьбу этих девочек тоже будут решать чужие люди. Вот именно – смешно. Что еще остается делать? Только веселиться, как веселятся на похоронах, чтобы не огорчить умершего. И гадать, кого судьба бросит под него. Может быть, вон ту, что повыше других. И без глаз видно, насколько она горда. Если рок укажет на нее, ей сразу можно петь погребальную песнь. Или падет жребий на невысокую, широколицую, с веснушками от уха до уха. Должно быть – хохотушка, хотя сейчас стоит как замороженная. Парни, обсуждая друг с другом девчонок, о таких стараются зря не болтать, а то узнает – спуску не даст. Такая – если любит, то безоглядно, а коли ненавидит, так от души.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
