Марджи уже собиралась уйти, как вдруг миссис Раштон обернулась и сказала сыну:
— Грегори, проводи же мисс Чалкот к ее экипажу. Твоя помощь мне пока не понадобится. Я уверена, что она будет тебе признательна, если ты ее проводишь.
Затем она скрылась в магазине, но перед этим в ее взгляде явно промелькнуло заговорщическое выражение.
Марджи была просто потрясена, и в третий раз во время разговора она почувствовала, как загораются ее щеки.
— Как любопытно, — заговорил мистер Раштон.
— О чем вы? — быстро отозвалась Марджи, призывая на помощь все свое мужество и присутствие духа, чтобы найти достойный ответ на любое дерзкое замечание, которое он сделает.
— Кажется, мама вами очарована. Она не со всеми так обращается, знаете ли. Вы должны чувствовать себя польщенной.
Марджи пошла к экипажу тети. Кучер опустил для нее лесенку.
— Я глубоко ценю ее внимание. Она очень хорошая женщина, не так ли?
Раштон, взяв Марджи за руку, чтобы помочь ей сесть в нарядное и весьма дорогое ландо миссис Вэнстроу, задержал ее на секунду и ответил:
— Да, это верно. Очень хорошая женщина.
Марджи не могла не поддразнить его.
— В таком случае в детстве вам надо было больше ее слушаться.
— Мегера! — воскликнул он почти весело.
Он выпустил ее руку, захлопнул дверцу и кивнул кучеру, чтобы тот садился на свое место. Положив руки в перчатках на край ландо, Раштон с серьезным видом нахмурился и сказал:
— Я надеялся немного поговорить с вами наедине… о вашей сестре.
Марджи обреченно вздохнула. Она так надеялась, что он не станет ее унижать разговором о прискорбной и преступной попытке Дафны сунуть записку в карман виконта. Но, очевидно, он счел себя обязанным затронуть тему, которую ей никогда и ни с кем не хотелось бы обсуждать. А уж меньше всего с Грегори Раштоном.
— И что же вы хотите сказать мне? — тихо спросила она, таким образом разрешая ему продолжать.
Он кивнул, глубоко вздохнул и сказал:
— Уверен, мне не надо вам объяснять, как меня шокировала неосторожность вашей сестры. Я хотел бы быть уверенным, что вы дали ей понять, как это неприлично — флиртовать с моим подопечным.
Решив, что лучше всего выдержать прежний тон, Марджи преувеличенно весело ответила:
— Нет, разумеется, не дала.
Мистер Раштон казался одновременно удивленным и недовольным.
— Но вы заверили меня, что не желаете, чтобы Сомерсби испытывал привязанность к вашей сестре.
— Именно так.
— И при этом чуть ли не поощряете ее? Мне не совсем понятны мотивы ваших поступков, но думаю, вы напрасно ведете себя столь легкомысленно. Вы младшая, но ваше чувство ответственности и ваши умственные способности дают вам полное право руководить вашей сестрой.
— Видите ли, абсолютно бесполезно обсуждать с Дафной приличие или неприличие ее поступков. — Марджи получала огромное удовольствие. Все оказалось не страшно, а скорее забавно.
— Почему же нет?
Марджи не смогла удержаться от улыбки и, подавая кучеру знак трогаться с места, ответила уже на ходу:
— Она не поняла бы, что означает слово «неприличие».
— О! — удивился Раштон, но экипаж уже ехал прочь. Некоторое время Раштон шел вслед за ним, на его лице было выражение разочарования.
— Не беспокойтесь, — крикнула ему Марджи. — Дафна обещала больше не писать писем.
Он остановился и с упреком покачал головой. Марджи догадалась по движению его губ, что он произносит слово «возмутительно». Затем она имела удовольствие видеть его восхитительную улыбку и не смогла удержаться, чтобы не помахать ему рукой. Он махнул шляпой ей в ответ.
Помоги ей небо, он ей нравился!
Он очень ей нравился!
11
Вскоре после обеда Марджори пожаловалась на головную боль. Миссис Вэнстроу сначала забеспокоилась, поинтересовавшись, не лихорадка ли, не дай бог, у племянницы. Марджи заверила тетю, что совершенно здорова, но нередко страдает от головной боли. Тетя Лидия вновь уселась на диван. Держа в пухлых пальцах конфету и рассеянно листая «Хранилище» Акерманна, она разрешила Марджори удалиться. Впрочем, решив, что следует выразить озабоченность нездоровьем племянницы, она порекомендовала ей купить лавандовую воду в следующий раз, когда та отправится по магазинам на Милсом-стрит.
— Если намочить платок в лавандовой воде и положить его на лоб, это очень помогает при головной боли, — сказала миссис Вэнстроу. — Я предложила бы тебе свою, но мой запас, к несчастью, почти истощился. У меня очень хрупкое здоровье, дорогая, я должна быть всегда уверена, что необходимые лекарства у меня под рукой. Ведь ты знаешь, как только проявишь неразумную щедрость, наверняка случится беда!
Марджори пробормотала слова благодарности за добрые намерения тетушки. Она не сумела полностью скрыть сарказм в голосе. Поэтому миссис Вэнстроу подозрительно на нее посмотрела, слегка покраснела и продолжила чтение любимого журнала. Марджи не сомневалась, что тетушкиного запаса лавандовой воды хватило бы на целую армию.
Марджори не потребовалось много времени, чтобы разгадать тетушкин характер. Она помнила, как отец говорил, что миссис Вэнстроу — суетливая старая скряга, которая трясется над каждым грошом. Посмеиваясь, он добавил: «Лидия заслуживает, чтобы с ней покончили, а ее деньги отдали на благотворительность». Шкафы ее были битком набиты, но слуги жили впроголодь. Миссис Вэнстроу интересовало лишь одно — высокое положение в обществе. Все же, несмотря на все недостатки тети, Марджори не могла ее ненавидеть. Тетушка была интересным, пусть и эгоистичным, собеседником и, когда она того хотела, могла быть очаровательной и остроумной. Кроме того, она все же пустила их в дом и стоически терпела наносимый ей урон.
Марджори ушла к себе в спальню. Надо было многое сделать, и ей не терпелось взяться за ножницы и иглу и заняться купленной накануне красивой тканью. Свой план она доверила только младшей горничной Анжелине. Та была высокой, красивой молодой женщиной, прислуживавшей сестрам, пока те жили у миссис Вэнстроу. Марджори хотела скрыть свои занятия от всех, кто служил у тети, но, когда она потребовала дюжину свечей, в круглых темных глазах горничной возник такой ужас, что пришлось призвать в союзники экономку.
Миссис Пилл была нервной особой с большими карими глазами и мышиного цвета волосами. Очевидно, она давно работала у миссис Вэнстроу. Первое, что она сказала, — это:
— Госпоже вряд ли понравится, если так вдруг пропадет больше двух-трех свечей. Ведь она проверяет, все ли продукты и вещи на месте, если не каждый день, то через день!
— Миссис Пилл, скажите ей, что я настаивала. Предположим, я боюсь спать в темноте. Только ни в коем случае не рассказывайте ей, как обстоит дело в действительности.
