Но последние две недели Мария не ходила дальше собственной двери. Маленький Чарлз требовал к себе все ее внимание. Хотя Мария умела лечить лихорадку, вправлять вывихи, готовить лекарственные отвары, лечившие от бесплодия, она не могла заставить ребенка перестать плакать хоть ненадолго, чтобы самой немного отдохнуть. И сейчас, стоя у окна с плачущим малышом на руках, она все больше и больше склонялась к мысли: ей надо пойти в Истхэм, чтобы попросить совета у своей тетушки.
За окном со свинцового неба все еще сыпал снег. Ветер сметал его в глубокие сугробы, бросал на ветви росшей под окном сосны, и ветви с треском ломались и падали на землю. И тут Чарлз заплакал так громко, что даже Ганнер, не выдержав, поднялся со своего места и направился к двери.
Мария выпустила пса из хижины, и он тотчас же исчез в снежной круговерти. Мария прижалась щекой к щечке малыша, потом поцеловала его и стала убаюкивать. Личико Чарлза сморщилось и стало красным от плача, крошечные кулачки мелькали в воздухе. Мария была в отчаянии. Все ли она сделала для него? Может, она плохая мать? Она накормила его, перепеленала, приласкала, то есть сделала все, чтобы малышу было хорошо, а он все плакал и плакал. Наконец Мария заподозрила, что у Чарлза не просто колики, что с ним случилось… нечто ужасное.
Тетушка… Она знает, что делать. Закусив губу, Мария взглянула в окно. Ни единого паруса на горизонте. Но едва ли можно разглядеть хоть что-нибудь при таком снегопаде. Так почему бы не пойти в город и не попросить у тетушки совета? Она завернет маленького Чарлза в одеяла и накинет на голову капюшон, чтобы никто не смог ее узнать.
Мальчик снова заплакал.
Мария наконец решилась. Она надела широкую шерстяную накидку, отороченную мехом, и завернула ребенка в самые теплые одеяла. Затем окинула взглядом хижину и решительно шагнула за дверь.
Она с минуту постояла у порога. Снежинки медленно таяли на пылающих щеках Марии. Стоит ли идти в Истхэм? Ведь ей придется пробираться по глубоким сугробам…
Но Мария все же решилась… Она бесстрашно шла по заснеженной пустоши, прижимая к себе ребенка. Прошел час, прежде чем буран прекратился и из-за туч выплыло бледное солнышко. Когда же она наконец добралась до Королевской дороги, солнце уже светило вовсю.
Мария то и дело останавливалась и отдыхала. Ноги у нее онемели, руки уже едва держали ребенка. А солнце клонилось к западу, окрашивая безбрежные заснеженные просторы золотом и пурпуром. Мария с облегчением вздохнула, добравшись до окраины города – дорога здесь была утоптана, и идти стало легче.
Уже почти стемнело, когда впереди показался амбар Ноулзов. В сгущавшихся сумерках виднелись только его очертания, но все же амбар стал для нее ориентиром. Мария поняла: еще немного – и она будет у тети. Конечно, ей придется пробираться к дому тетушки через занесенное снегом поле, и на это уйдет довольно много времени, зато ее едва ли кто-нибудь увидит. Мария с ужасом думала о том, что могут сделать с ней люди, вернее, не с ней, а с маленьким Чарлзом.
Вскоре она увидела забор и зашагала быстрее. И вдруг услышала голоса… Мария замерла и еще крепче прижала к груди ребенка. За поворотом тропинки мальчишки лет десяти, громко смеясь, играли в снежки. Заметив Марию, мальчишки замолчали. И тотчас же снова закричали:
– Смотрите! Морская ведьма!
– Ей нельзя появляться в городе! Сам судья Доун запретил ей сюда приходить!
Мальчики переглянулись.
– А ты уверен, что это она? – спросил один из них.
– Уверен. Моя мама говорила, чтобы я держался от нее подальше. Если подойти к ней поближе, то она может навести порчу.
– А ты и впрямь думаешь, что она ведьма? Мне кажется, что она на нее не похожа.
– А что ты хотел увидеть? Бородавку у нее на носу? Дьявол может придавать человеку разные обличья. Об этом часто говорил преподобный Трэт, упокой Господи его душу. Именно поэтому дьявол и сделал ее такой хорошенькой… Чтобы вводить людей в заблуждение. Она самая настоящая ведьма, так что держись от нее подальше.
Мария уже жалела о том, что решилась выйти из дома. Она еще крепче прижала к себе Чарлза. Пусть они делают с ней, что хотят, но она не позволит им причинить вред ребенку. Если она проявит твердость, то, возможно, они оставят ее в покое. Стиснув зубы, Мария снова зашагала по тропинке.
– Позвольте мне пройти, – сказала она. – Я не причиню вам никакого вреда.
Мальчишки расступились, недоверчиво глядя на нее, и Мария быстро прошла мимо. Она чувствовала на себе их взгляды, слышала их шепот за спиной и едва сдерживалась, чтобы не побежать. «Господи, пожалуйста, – молила она, – о Господи, не допусти, чтобы они заметили Чарлза».
И тут малыш снова закричал.
– Вы слышали? Это ведьмин ребенок! – раздался мальчишеский голос.
– И она несет его в город. Надо остановить ее.
Мария услышала скрип снега за спиной и почувствовала холодную снежную пыль на щеке – мимо пролетел снежок.
Охваченная ужасом, она одной рукой подхватила тяжелые юбки и, крепко прижимая к себе ребенка, побежала, свернув с тропинки. Мария по колено увязла в сугробе, но все же ей удалось из него выбраться. А крики у нее за спиной становились все громче. Но не все мальчики преследовали Марию; некоторые из них побежали в город. Она не сомневалась: они побежали предупредить взрослых, что в город идет морская ведьма.
Значит, теперь ей нельзя появляться в доме тети. И нельзя нести туда Чарлза. Боже, как все это несправедливо! Ну зачем она пошла в город? Ей следовало оставаться дома!
Но Мария уже не могла вернуться. Ужас переполнял ее, и она бежала, подгоняемая криками мальчишек.
Ей надо где-то спрятаться. Амбар… Шепча на ходу молитву, Мария, утопая в снегу, добралась до амбара, открыла дверь и шагнула во тьму.
Отдышавшись, Мария прислушалась. Где-то в глубине амбара тихонько заржала лошадь. Глаза Марии уже начали привыкать к темноте. Когда же из-за туч выглянула луна, осветившая амбар своим серебристым светом, Мария увидела лестницу, ведущую на сеновал.
Крепко прижав к себе ребенка, она быстро – насколько позволяли онемевшие ноги и заиндевевшие тяжелые юбки – поднялась по лестнице. Наверху весь пол был покрыт сеном, и Мария, с трудом передвигая ноги, добралась до самой дальней стены сеновала. Крики снаружи становились все громче. Закрыв глаза и сдерживая дыхание, Мария прислушивалась… Вскоре крики стали тише, а затем наступила полная тишина.
Проходили минуты. Часы. Чарлз затих и наконец уснул. Внизу тихонько фыркали лошади. И откуда-то из темноты доносилось уханье совы. Устроившись поудобнее, Мария тоже уснула.
Марию разбудили громкие голоса, ворвавшиеся в ее сладкий сон… И что-то жесткое, проткнув накидку, больно кольнуло в спину. Вернувшись к реальности, Мария поняла, что лежит не на мягкой траве, а на колючем сене. Яркий же свет, резавший глаза… Это было не весеннее солнышко, а луч фонарика, светившего в окно… И не было с ней рядом Сэма – только маленькое тельце его сына…
