— Я должен съездить в Бехукаль, — объявил Джек.
— Что?
— Если я вернусь к этому делу ради своей знакомой Линдси, мне придется слетать на Кубу. А там я могу заглянуть в Бехукаль.
Abuela ничего не ответила.
— Как там жилось в те времена, когда моя мать уехала оттуда? — спросил Джек.
Abuela глубоко вздохнула. Потом ответила по-испански:
— Все было в точности так, как тогда, когда тридцать восемь лет спустя оттуда уезжала я.
— Правда?
— Правда.
— И в то же время все было совсем по-другому.
Джек снова перевел взгляд на карту. Бехукаль находился на изрядном расстоянии от Гуантанамо, но для Джека эти два города навсегда останутся связанными друг с другом. Один из них навевал ему мысли о самом себе — маленьком мальчике, который никогда не знал своей матери. Другой тоже заставлял думать о маленьком мальчике — усыновленном ребенке, который никогда не видел своих биологических родителей. Это было не одно и то же, даже приблизительно, но Джек видел горькую иронию в том, что им обоим выпала одинаковая судьба. Они могли попытаться разузнать что-либо о человеке, который принес их в этот мир. Или могли просто оставить все как есть.
Внезапно Джеку стало предельно ясно, какой выбор ему предстояло сделать. Он взглянул на бабушку и произнес:
— Я должен поехать туда.
Джек ожидал увидеть одобрение на ее лице, но вместо этого растерянно смотрел, как Abuela, повернувшись, удаляется в кухню.
— Ты хочешь, чтобы я поехал? — спросил он.
Она не ответила. Она стояла у плиты, занимаясь стряпней. Джек отлично знал, что разговор о возвращении на Кубу у многих американских кубинцев, особенно старшего поколения, вызывал бурю эмоций, хотя от Abuela он ожидал какого-то смешанного проявления чувств. Вместо этого ответом ему послужило молчание.
Зазвонил телефон, и Джек решил дать возможность автоответчику поработать вместо себя. Он все еще пытался разобраться в реакции Abuela, но она была слишком умна для него. Бабушка сняла трубку. Джек замахал на нее обеими руками, словно говоря: «Кто бы это ни был, скажи им, что меня нет», Abuela проигнорировала его молчаливую мольбу, явно не желая больше обсуждать возможность поездки Джека на Кубу.
— Да, Джек здесь, рядом со мной, — ответила она звонившему. Джек застонал и взял трубку.
— Алло?
— Это Джек Суайтек? — произнес незнакомый женский голос.
— Да, это я. Кто это?
— Меня зовут София Суарес. — Она сделала паузу, словно ожидая, что Джек узнает ее. Потом добавила: — Я представляю интересы Линдси Харт.
Джек вышел из кухни, чтобы ему не мешал звон посуды.
— Да, я видел вас по телевидению.
— А, я ненавижу камеры, но репортеров слетелось столько, что я должна была что-то сказать. Как это выглядело со стороны?
Джек не видел смысла в том, чтобы прямо сейчас раскритиковать ее теорию заговора против ее клиентки.
— Трудно сказать.
— Это выглядело дерьмово. Я знаю. Я была похожа на одного их тех психов, которые заявляют, что весь мир ополчился против них.
— Все было не так плохо.
— Вы очень любезны. Послушайте, я звоню вам… в общем, по ряду причин. Во-первых, Линдси просила меня позвонить.
— В самом деле?
— Да. Я выслушала всю историю о том, как она набросилась на вас вчера, и теперь она сожалеет об этом. Сейчас ей приходится очень нелегко. Я понимаю, что это не может служить оправданием, но зато многое объясняет.
— Чего она хочет?
— Она боится обратиться к вам с просьбой вернуться и снова представлять ее интересы. Но поверьте мне, в глубине души она умоляет вас о прощении. Вы нужны ей, и единственный человек, который понимает это лучше самой Линдси, я.
— Что вы имеете в виду?
Она невесело рассмеялась и сказала:
— Я пытаюсь прыгнуть выше головы. Я — не адвокат защиты по уголовным делам. Линдси наняла меня, чтобы я помогла ей в деле о наследстве, завещании и опеке. Ей не передадут принадлежащего Оскару доверительного имущества.
— Я знаю. Она сказала мне об этом. В конце концов.
— Вот это по моей части. Но только не судебное разбирательство дела об убийстве, ни в коем случае. Пожалуйста, я надеюсь, вы сможете забыть о том, что произошло вчера, и поступить правильно. Совершенно очевидно, что, когда вопрос с наследством и завещанием решится, у нее появятся деньги, чтобы заплатить вам.
— Дело не в деньгах, — заметил Джек.
— Я знаю. Линдси рассказала мне… ну, вы понимаете, о вас и Брайане.
Джек отошел подальше от кухни, чтобы Abuela не могла услышать его.
— Что она вам сказала?
— Что вы — отец.
Джек помолчал. Это казалось странным и непонятным, но тот факт, что София Суарес знала его тайну, каким-то образом сближало их.
— Я видел по телевидению тестя Линдси. Вы дали согласие на то, чтобы Брайан остался у бабушки и дедушки?
Из телефонной трубки до него донесся ее вздох.
— Это было нелегкое решение. Сестра Линдси с радостью забрала бы его к себе. Но Брайан в самом деле пожелал остаться с Пинтадо, а Линдси не хотелось, чтобы мальчик участвовал в судебной тяжбе о том, кто будет опекать его, пока она находится под стражей.
Джек знал о том, какие чувства Линдси питает к Пинтадо. Он не мог не уважать мать, которая при таких обстоятельствах с пониманием отнеслась к желанию сына.
— Ну, будем надеяться, что все в конце концов устроится к лучшему.
— Да, если ее оправдают. Что опять-таки предполагает ваше участие.
— Это непростое решение, — сказал Джек.
— Вы правы, это действительно так. Мне очень неловко, но я должна срочно знать ваш ответ. Утром я лечу в Гуантанамо.
— Зачем?
— Поговорить с людьми, осмотреться на месте. Гражданским лицам нелегко получить пропуск на военно-морскую базу. Если я не сумею воспользоваться завтрашней оказией, то придется ждать несколько недель, прежде чем я смогу запланировать новую поездку.
Джек размышлял вслух.
— Мне придется взяться за это дело, если я хочу быть ведущим адвокатом.
— Совершенно верно. Итак, каков ваш ответ?
— Дайте поразмыслить до утра.
— Джек, мне на самом деле нужен ваш ответ. Если вы не захотите помочь мне с этой поездкой в Гуантанамо, то я должна еще успеть найти адвоката по уголовным делам.
— Я понимаю.
— Нет, мне кажется, не понимаете. Вы уже видели обвинительное заключение?
