Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Дети все еще играли в мяч, а взрослые с интересом на наспоглядывали. Я обрадовалась: при некотором скоплении народа даже бандит нестанет кидаться на женщину. Между тем Циркач, проявляя трогательную заботу,усадил меня на переднее сиденье, а сам устроился на земле по соседству.
— Больно? — спросил тревожно.
— Сережа, вы, пожалуйста, не беспокойтесь, —залепетала я. — Мне так неудобно…
— Значит, больно, — кивнул он.
— Вовсе нет, то есть немного. Пока до города доедем,все пройдет.
Циркач стал рассматривать мою лодыжку, осторожно водя по нейладонью. В этом не было ничего общего с желанием по-дружески помочь. Может,кто-то и назвал бы это массажем, но уж точно не я.
Тут он поднял голову и посмотрел на меня. Я покраснела иторопливо убрала ногу. Дыхание при этом у меня сбилось. Кстати, у него тоже.Если это не любовная сцена, то я не знаю, чего ждет публика.
— Нам пора возвращаться, — сказала я, пряча глаза.
Всю обратную дорогу мы ощущали некоторую неловкость, заметноволновались и говорили мало. Дело было не в количестве слов, а в интонации.Если так пойдет дальше, к концу недели я смогу рапортовать Серафиме обезусловных успехах.
Телефон в сумке напомнил о своем существовании. ТеткаСерафима сильно гневалась.
— Мы, кажется, договорились, что одна ты из дома невыходишь, — вещала она громко, так что Сережа, безусловно, слышал каждоеслово.
— Я не одна. Я со знакомым, — попробовала яоправдаться.
— Все твои знакомые в этом городе сейчас рядом со мнойи, между прочим, волнуются.
— Извини. Через десять минут буду дома, — промямлилая и отключила связь.
— Сердитая у вас тетка, — заметил Сережа. —Обо мне так и в детстве не беспокоились. Есть причина?
— Что? Ах, нет.
Конечно, нет. Просто у нее такой характер.
Мы подъехали к дому. Возле подъезда стояла “мечта бандита”,а на балконе — тетушка, Тарханов и Владимир Петрович. Значит, Серафима неискажала факты, говоря, что все собрались в ее квартире. Негритенок ожидал вмашине. При нашем появлении он торопливо вышел, кинулся к моей дверце ичрезвычайно почтительно попытался извлечь меня из “восьмерки”. Хромота, какизвестно, за пятнадцать минут не проходит, мне пришлось морщиться и припадатьна левую конечность.
— Что случилось? — трагически спросил Саша и таквзглянул на Правдина, будто тот по меньшей мере откусил мне ухо. Сережа заметностыдился. В общем, в лице одного читалось “куда ж ты смотрел?”, а в лицедругого отчаянное “не уберег”. Пантомима заслуживала того, чтобы ее увидеть.
— До свидания, Сережа, — улыбаясь сквозь гримасустрадания, сказала я и, повиснув на Сашиной руке, направилась к подъезду.
Хромая женщина выглядит ужасно, с этим ничего не поделаешь,с другой стороны, я смело могла себя поздравить. Что я и сделала уже вквартире.
— Ну, — хмыкнула Серафима, — с руки ест?
— Пока нет, но уже не прочь.
— А что с ногой?
— А что с ней может быть?
— Между прочим, я волновалась. Не было уговору, что тыс ним куда-то уедешь.
— Приходится импровизировать, — пожала я плечами.
— Смею напомнить, мои хорошие, — влез в разговорВладимир Петрович. — Это не игра, а суровая действительность. Допустим,сделали вы Циркача, и что дальше?
— Как что? — удивилась тетушка. — Никакзапамятовал, что затеяли мы все это не для собственного развлечения, а воспасение живота своего.
— Твоего, — услужливо поправила я. — Не стоитудаляться от истины.
— А я что сказала? — недоуменно спросила тетушка.
— Предположим, натравите вы его на Катка, и что, войнав городе? — хмыкнул Владимир Петрович, настроенный чересчур критически.
— Да что ж ты безотвязный какой, — разгневаласьСерафима. — По мне, хоть и война. Зато я останусь при квартире и скромныхсбережениях.
— А как же Лика? По-твоему, он такой дурак, что взаменничего не потребует? — упорствовал Владимир Петрович.
— Может, и потребует, да кто ж ему даст? Я в племяшкуверю, она талантище, и ей провести такого типа плевое дело. К тому же я настраже. Все?
— Нет. Я скромно напоминаю, что Циркач — парень опасныйи эти женские штучки могут вам выйти боком.
— Прекрати каркать, — разозлилась Серафима. —Раньше надо было советовать, а теперь тебя не спрашивают.
— А мне его жаль, — вдруг подал голос Илья, и сампри этом выглядел жалко, чем привел Серафиму в негодование.
— Серьезно? — спросила она. — И чем же онтебе в душу запал? Младенческой улыбкой?
— Я совершенно не в том смысле… просто… страшновато…как можно заблуждаться и вообще.
— Это в твой огород булыжник, — кивнула мнеСерафима.
— Вам неприятно лицедейство? — вкрадчивопоинтересовалась я, испытывая досаду.
Илья Сергеевич торопливо заверил, что в его высказывании небыло ничего личного, лишь сетование по поводу незавидной мужской доли.Классифицировав злобные выпады как приступ мужской солидарности, мыпереключились на насущные проблемы. Я подробно рассказала о купании в озере,тетушка радовалась, а мужчины выглядели обиженными.
— Что следующим номером? — спросила Серафима.
— Перерыв, — ответила я.
— Почему? — заинтересовался верный друг.
Тетушка нахмурилась.
— У тебя ощущается недостаток гуманитарногообразования, друг мой Вовка, — сказала она. — Читать надо классику.
— Это какую же классику я пропустил?
— Это Стендаль. Почитай на ночь, пока жена в отъезде.
— А там точно про Циркача есть?
— Откуда ж мне знать? У племяшки спрашивай.
— Вы мне надоели, — заявила я мужской половинекомпании. — Ваше присутствие становится обременительным. Помощи никакой,одна нездоровая критика.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
