А несколько недель назад произошел очень неприятный случай.
Все началось после телефонного звонка от ее матери, такого же, как сегодня вечером. Положив трубку, она заявила:
— Мамой так легко манипулировать. Она часто сама не понимает, что творит. — А затем глубоко погрузилась в свои мысли и вдруг выпалила: — Я ведь не такая как она, правда?
Роберт отрицательно покачал головой.
— Я знаю, что часто поступаю дурно. С этим ничего нельзя поделать. Что бы я ни предпринимала, как бы я ни боролась с собой. На самом деле, чем больше я пытаюсь от нее отличаться, тем больше открываю в себе похожих черт.
Он тогда не понял, о чем она говорит, но ему понравилось, что Женевьева смягчилась и стала нежной и ласковой во время того разговора. И все вокруг стало добрым и мягким, они долго и спокойно беседовали в тот вечер, что нечасто случалось за их совместную жизнь.
Женевьева редко сама приходила к нему в спальню, но в ту ночь пришла. И он испытывал несказанное блаженство, лежа с ней в постели и нежно сжимая ее в объятиях. А затем настал самый главный момент блаженства. Она склонила голову ему на грудь, он ощущал ее тихое и спокойное дыхание, она засыпала. Роберт почувствовал то неуловимое мгновение, когда она начала проваливаться в сон. Он хотел защитить ее и согреть своим теплом, ее, свою Женевьеву. Навсегда. Он хотел…
— Милая? — прошептал он. — Ты еще не спишь?
— Мм?
Он нежно провел рукой по ее мягким волосам, играя несколькими прядями, а затем осторожно убрал их за ухо. — Я подумал…
— О чем?
— Давай заведем ребенка.
Это был конец. Прощальное мгновение. Она похолодела, сжалась в его объятиях, как мертвая. А затем осторожно высвободилась, бормоча себе под нос, что ей надо в ванную. Он остался один в постели, с растерянным видом глядя на свет, пробивающийся сквозь наполовину распахнутую дверь спальни, и слушая приглушенный звук ее шагов, пока она решительно уходила не в ванную, как сказала, а в свою спальню, расположенную в другом конце коридора.
Роберт пил уже третью порцию виски и злился все больше и больше. Он отчаянно хотел сына. А она запретила ему даже упоминать об этом! И как она посмела сделать запретным самое естественное из человеческих желаний?
Он вскочил и принялся мерить комнату широкими шагами, ощущая, как в душе назревают два противоречивых чувства.
Когда твоя проклятая жена, наконец, заявится домой, произнес голос в его голове, чертовски напоминающий голос Гарри Мортимера, просто затащи ее в постель и покажи, кто в доме хозяин! Ты и глазом моргнуть не успеешь, как она забеременеет и будет несказанно счастлива. Придет конец ее шатаниям по городу и секретам в компании с Лулу. Ей кажется, что она не хочет ребенка, но, в конце концов, Женевьева всего лишь женщина.
Но другое чувство казалось более сдержанным и благоразумным, оно больше соответствовало его внутренней сути. Успокойся, уговаривал его внутренний голос, что ожидает вас обоих, если ты станешь вести себя как животное? Твою жену можно заставить смотреть на вещи так же, как смотришь ты, лишь узнав, что тревожит ее. Тогда ты сможешь дать ей те поддержку и уверенность, которых ей так недостает, стать хорошим, надежным мужем для нее. Странно, что такая женщина не хочет иметь детей. Здесь наверняка все не так просто, как кажется. Если она отказывается признаться, есть множество других способов выяснить, в чем дело. А теперь просто успокойся, сядь и обдумай план дальнейших действий.
— Селин? — Роберт распахнул дверь гостиной и вгляделся в пустой коридор. — Пожалуйста, не могли бы вы разжечь камин, прежде чем отправитесь спать?
Затем он снова вернулся к бутылке виски и налил себе новую порцию.
8
Такси почти подъехало к рю де Лота, но Женевьеве требовалась пара минут, чтобы прийти в себя, прежде чем встретиться с Робертом. Ей удалось остановить такси нового типа, полностью моторизованное, но оформленное в стиле старого конного фиакра, в этом автомобиле пассажирское сиденье было защищено со всех сторон, а водитель находился снаружи. Женевьеве пришлось несколько раз постучать в небольшой экран, чтобы привлечь его внимание.
Они остановились под раскидистыми платанами, чуть в стороне от шумного уличного движения. Женевьева разглядывала влюбленную парочку, молодые люди смеялись и протягивали руки навстречу друг другу, в то время как их лошади крутились в разные стороны. Компания хихикающих девушек видела в конной прогулке прекрасную возможность продемонстрировать стройные ножки, которые снова окажутся закрыты длинными платьями, стоит им только спешиться. Компания молодых парней неподалеку не сводила с них восхищенных глаз.
Чем могут грозить ей события сегодняшнего вечера? О том, что произошло, знали только она и Гай Монтерей. Она не сомневалась в том, что он абсолютно ненормальный человек. Поначалу Женевьева чувствовала легкую тревогу, но теперь, когда ей удалось благополучно ускользнуть, она начала понимать, что он не собирался причинять ей никакого вреда. Этот человек определенно был слишком погружен в свой безумный внутренний мир, чтобы задумываться о ее существовании.
Она никому не расскажет, что изменила Роберту. Даже Лулу. Особенно Лулу. Только так все это закончится. Она совершила ошибку, но не собирается вновь наступать на те же грабли. Она наведет порядок в своем браке. Все наладится, а иначе она просто не знает, как жить дальше. А Роберт, бедный Роберт, он ни в чем не виноват. Почему он должен страдать? Лучше ему ни о чем не знать.
Вообще, возможно, хорошо, что это произошло именно сейчас. Она «вышла за рамки», но ловко сумела ускользнуть целой и невредимой.
Женевьева уже собиралась попросить водителя ехать дальше, когда заметила высокую стройную женщину, которая шла по улице, держа за руку девочку лет десяти. На женщине было длинное шерстяное пальто с высоким воротником, отороченным мехом опоссума, и такая же шляпка-колокол. В ее манерах чувствовалось нечто величественное. Девочка в пальто, которое было почти уменьшенной копией пальто матери, изо всех сил пыталась поспеть за ее широкими шагами. Женевьева смотрела на них из окна, в этот момент девочка взглянула на мать с невероятным обожанием, а та улыбнулась ей в ответ. Девочка была в очаровательных гольфах до колена, а на ногах красовались кожаные ботинки Мери Джейн.
Что-то всколыхнулось в памяти Женевьевы, ее охватила какая-то странная печаль. Какое-то забытое воспоминание поднялось со дна души.
— Месье! — Женевьева постучала в стекло. — Разворачивайтесь, пожалуйста.
— Вы передумали ехать на рю де Лота? — раздался снаружи хриплый голос.
— Да. Пока да.
Женевьева вышла на Вандомской площади и расплатилась с шофером. Она прошла через восьмиконечную площадь, глядя на печально известную колонну. Первоначально на ее месте возвышалась статуя короля-солнца, Людовика XIV, но затем ее снесли и заменили колонной, отлитой из 1250 русских и австрийских пушек в честь празднования побед Наполеона. Затем она снова была снесена и позднее переделана в точную копию своего последнего воплощения. Из номера Женевьевы в отеле «Ритц» открывался замечательный вид на колонну, как раз через дорогу, за министерством юстиции. В свое время она славно повеселилась в «Ритце». Здесь Женевьева впервые встретилась с Лулу, как-то поздно вечером, в баре. Лулу заявилась босиком, ведя за собой на поводке черную пантеру. Она принесла миску и просила официанта наполнить ее водой для ее «подружки». Когда официант занервничал, Женевьева подошла к ней и наполнила миску шампанским из своей бутылки, к явному удовольствию «черной подружки», которая тут же все вылакала. Женевьеве ничего не оставалось, как еще раз наполнить миску до краев. Она пробормотала: «А у вашей пантеры дорогостоящие привычки».
