Внезапно я осознала, что начисто забыла о Ким, несмотря на все свои клятвы. А ведь собиралась сразу по приезде заглянуть в телефонный справочник. Теперь же перспектива встречи выглядела более пугающей, чем в Лондоне. А что если Ким превратилась в настоящую американскую скво, совсем как Натали Вуд[10]в фильме «Искатели», и не захочет меня видеть? Меня охватили сомнения, вызванные неумеренным потреблением «маргариты». Надо срочно поговорить с кем-нибудь, кто мог бы посочувствовать. Почему мне пришло в голову искать сочувствия у Хьюго, я и сама не скажу, но так уж получилось. Я схватила телефон, завалилась на ту часть кровати, которую еще не занял мой тщательно подобранный нью-йоркский осенний гардероб и набрала стратфордский номер.
Ответили на пятом гудке заспанным и озадаченным голосом. Хьюго, которого застали врасплох, был настолько необычным явлением, что меня окатила теплая волна нежности.
– Привет! – напевно произнесла я. – Это я.
– Сэм? Сэм? – Он по-прежнему говорил одурманенным голосом. – А ты знаешь, который час?
– Хм, постой-ка. – На стене висели цифровые часы. – Всего-то начало двенадцатого, – объявила я.
– Идиотка! Здесь который час?
– А, в Англии? Ты что… – Я сделала героическую попытку вспомнить математику. – Ты на пять часов позади, значит, э-э… шесть часов.
– Мы на пять часов впереди.
– А, ну тогда, значит… ох ты. – Я прочистила горло. – Прости! Я что, разбудила тебя?
Хьюго что-то зарычал.
– Но ты мне нужен, – заскулила я. – У меня тут шикарная кровать со столбиками, и некого к ним привязать…
– Дорогуша, – саркастически сказал Хьюго, – ты охрененно романтична. Тронут до глубины души.
Но я-то слышала, что его голос смягчился.
– А мужики здесь разгуливают в таких широченных джинсах, – пожаловалась я, – что задницу толком не разглядишь.
– Бедняжка! Какое испытание для твоих органов чувств. С кем ты так наклюкалась? Или самостоятельно дошла до такого состояния?
– Немного посидела с людьми из галереи. Там есть один парень, который тебе понравится, такой весь тощий и забавный.
– Красивый? – заинтересовался Хьюго.
– Ничуть.
– Отлично, значит ты занималась с ним интеллектуальным сексом. Это меня очень радует.
– Да отвали ты, Хьюго. Вокруг тебя-то полным-полно роскошных актрисок…
– Прости, дорогуша, повтори еще раз последнее слово?
– Э-э… – Я глубоко задумалась и после паузы неуверенно пробормотала: – Актрисок?..
– Именно. Так что тебе ничего не грозит. Уж не знаю, с какой стати я предпочитаю тебя целой своре актрис – с твоим-то непомерным самомнением, – но против правды не попрешь.
– Как это ми-ило… – сентиментально отозвалась я.
– Что еще за пьяные слезы! – рявкнул Хьюго. – А ну марш спать!
– А это что еще за грубость, – обиженно пробормотала я. – Сам иди спать.
– Ладно, мы оба пойдем спать.
– А что, хорошая мысль. Спокойной ночи, Хьюго.
– Спокойной ночи, дорогуша моя. Я тебе скоро позвоню.
– Как это ми-ило… – Я стремительно куда-то проваливалась.
– В четыре утра, по твоему времени, разумеется, – сказал Хьюго и повесил трубку, прежде чем я успела отплатить достойной монетой.
Может, оно и к лучшему. На остроумный ответ у меня попросту не осталось сил. Мне их едва хватило, чтобы стянуть одежду, забраться под одеяло и захрапеть как свинья.
Глава шестая
Дверь галереи была заперта. На всякий случай я толкнула ее посильнее, но услышала лишь скрип дерева, упершегося в металл. Чувствуя себя круглой идиоткой, я попыталась потянуть дверь на себя – вдруг получится. Не получилось. Окна первого этажа были плотно закрыты белыми ставнями. Я отступила на несколько шагов и заглянула в окна второго этажа. За полуопущенными жалюзи царила мертвая неподвижность.
Черт! А как хорошо все начиналось. Встала с первыми лучами солнца, распаковала вещи, покрутилась по квартире, начала привыкать к постоянному шуму с улицы: скрип тормозов, шорох автобусных дверей, крики дворников и лязг мусорных контейнеров, какофония гудящих автомобилей и оглушительная музыка, несшаяся из машин – казалось, ее можно увидеть, подобно транспаранту, извивающемуся за рекламным аэропланом. То лязгал и дудел залихватский биг-бэнд, то бубнил хип-хоп, то все перекрывал рок, точно я крутила ручку настройки на радиоприемнике. От мощных ритмов у здания напротив подрагивали леса. В Нью-Йорке невозможно забыть, что за окном – целый мир. А если вдруг ненароком забудешь, то этот мир обеими кулаками забарабанит в стекло.
Запертая дверь галереи оказалась моей первой неудачей. Я нажала на звонок. Даже если для посетителей галерея закрыта по утрам, то сотрудники где? Они должны сидеть на своих рабочих местах и трудиться в поте лица. И в конце концов – мы договорились о встрече! Они что – забыли обо мне?
После долгого ожидания из домофона раздался голос:
– Кто там?
– Сэм Джонс, – ответила я, поскольку фраза «Джонс. Сэм Джонс», к моему разочарованию, никогда не получалась так эффектно, как у Джеймса Бонда.
– А-а… – протянул голос с каким-то вялым удивлением. – Хорошо. Подожди.
Я удивленно дернула бровью и стала ждать. Послышались шаги, дверь медленно отворилась. На пороге стояла Ява. Красота ее поблекла, не в силах конкурировать с опухшими красными глазами и ярко-розовым кончиком носа.
– Ява! – Я захлопнула за собой дверь. – Что случилось?
– Ты заперла? – прошептала она испуганно. – Мы не пускаем никого, кроме полиции.
У меня расширились глаза.
– Да что здесь, черт возьми, происходит? С тобой все в порядке?
Дурацкий вопрос. Я пожалела о нем, как только увидела, что Ява едва сдерживает слезы. Она покачала головой и побрела к своему столу. Я двинулась за ней. Но оказавшись в зале, остолбенела.
Белые стены были заляпаны кровью, весь пол – тоже в крови, а намалеванные повсюду размашистые кровавые ругательства напоминали сцену из фильма ужасов. Не хватало только крючьев для мясных туш; тогда галерея точно выглядела бы как скотобойня.
Ноги мои приросли к полу, но мозг лихорадочно пытался понять, что здесь случилось, сколько времени назад, и не стоит ли мне схватить Яву и броситься к двери. И куда делся труп? Точнее, трупы – судя по количеству крови… Я с содроганием представила, что где-то неподалеку лежат искромсанные тела остальных сотрудников галереи. Не говоря уж о том, что Джек-Потрошитель может прятаться где-то рядом…
