— Мне тоже этого хочется, — смущенно призналась она. Их губы слились в поцелуе. Руки Дафны обвили его шею, он обнял ее за талию.
— Ах, Пирс-.. — Дафна закрыла глаза, тело ее обмякло. — Верьте мне, Дафна, верьте мне всегда, — прошептал он, нежно теребя ее волосы.
— Я верю вам бог знает почему. Ведь я почти не знаю вас. Но верю.
— Вы знаете не так уж мало.
— Что же я знаю, кроме того, что у вас запутанное происхождение? Я хочу знать, кто вы на самом деле, Пирс Торнтон.
— Кроме того, что я герцог?
— Не смейтесь надо мной.
— Никогда, — заверил он, глядя девушке в Глаза. — Ваши волосы светятся в лунном свете, как жемчуг.
— Вы пытаетесь уйти or моего вопроса.
— Вы уверены, что хотите узнать всю правду, какой бы она ни была?
— Да, Пирс, я хочу знать о вас все.
— Хорошо. Я родился и вырос в работном доме, но сбежал оттуда, когда мне было двенадцать лет, уверенный, что улицы Лондона будут не так ужасны, как жизнь в этом аду. Но я ошибался.-Два года я спал где придется, собирал объедки около таверн и воровал кошельки. Особенно тяжело было зимой. — Пирс замолк. — Но судьба была милостива ко мне, я выжил. И не только выжил — мне уда-лось разбогатеть.
— Вы достойны благосклонности судьбы, Пире, вы такой мужественный, такой сильный.
— Не делайте из меня героя, я был обыкновенным вором.
— Но ведь вы были ребенком, вы воровали только для того, чтобы выжить.
— Я наслаждаюсь каждый раз, когда мне удается проучить какого-нибудь богача.
— Что? Что вы сказали? Пирс на секунду замялся:
— Я игрок, можно сказать, даже мошенник, потому что полагаюсь не только на удачу, что, по мнению многих, не лучше воровства.
— Я догадалась об этом еще на скачках. — Дафна улыбнулась.
— Я стал играть вскоре после того, как оказался на улице и обнаружил, что мне чертовски везет.
— Благодаря интуиции, о которой вы говорили? Пирс загадочно улыбнулся:
— Не только. Ну как, я вас испугал?
— Ничуть. Наоборот, я завидую силе вашего характера. Хотела бы я обладать таким же!
— Дафна! Вы даже не подозреваете, какими достоинствами обладаете. — Он нежно погладил ее по лицу,
— И все равно я хотела бы многому научиться у вас. Пирс склонился над ней и нежно поцеловал.
— Ну вот, я уже начал учить вас. Глаза Дафны затуманились.
— Вы… вы похожи на пламя. Я… я даже немного боюсь, что вы обожжете меня,
— Дафна, милая! Клянусь всем, что у меня есть в этой жизни: я никогда не причиню вам боль. — Пирс крепко прижал ее к себе.
— Скажите, Пирс, за что вы ненавидите моего отца?
— Дафна, вы сказали, что верите мне. Вы узнаете правду, но в свое время. Поверьте мне, я и так сказал вам гораздо больше, чем…
— Чем другой женщине?
— Чем кому бы то ни было.
Слуги распахнули окна в зале для танцев, и в сад выплеснулась чудесная музыка. Дафна вздрогнула.
— Я должна идти. Папа думает, что я в своей комнате,
где и должна находиться до тех пор, пока мы не уедем домой.
Пирс нехотя согласился:
— Хорошо, идите. Боюсь, что, если маркиз не обнаружит вас на месте, он бросится искать вас, и тогда… Я могу не сдержаться, Дафна.
— Пирс!
— Хорошо, хорошо, идите, Дафна.
— Но вы обещаете мне?
— Да, обещаю. Все будет хорошо, не беспокойтесь. Дафна поднялась на цыпочки и поцеловала его:
— Я буду молиться за вас. — Она почувствовала, как напряглось тело Пирса.
Что вы сказали?
Что я буду молиться за вас.
А если я скажу, что не верю в молитвы?
Тогда я скажу, что, к счастью для вас, я в них верю,
Глава 9
— Добро пожаловать, ваша светлость'. — Привратник в красивой ливрее низко поклонился и широко распахнул массивные ворота. Экипаж с новоявленным герцогом и Холлингсби плавно покатился по гладкой, как зеркало, аллее, посыпанной белым песком. Аллею обрамляли стройные тенистые липы, навевающие прохладу.
«Мои предки посадили эти деревья добрых триста лет назад. Столетиями они копили богатства, создавали уютный мирок, свое маленькое королевство, чтобы передать его наследнику — мне. Они полагали, этого вполне достаточно, чтобы сделать своих детей счастливыми». — Пирс вздохнул. Он не ощущал ни малейшей радости, вступая во владение богатыми землями. Скорее наоборот, ухоженная вотчина предков навалилась на него, как тяжкое
бремя.
Холлингсби, сидевший напротив и внимательно наблюдавший за Пирсом, заметил:
— Похоже, все это не очень-то радует вас, Тор… простите, Макхэм.
— Вы правы. Послушайте, называйте меня Торнтон или просто Пирс.
— Но…
— Неужели вы не в состоянии хоть в чем-то, даже в такой малости, преступить правила, установленные светом? — Хорошо, мистер Торнтон.
— Все эти условности, в которые вы закованы, как в броню, делают вас скучным даже для самого себя. Скажите честно, неужели вам никогда не хотелось хоть немного побыть самим собой, говорить то, что вы думаете?
— И сразу потерять своих знатных клиентов, работу? — Холлингсби грустно покачал головой и задумался. — Наверное, в чем-то вы правы, Торнтон. К моим услугам часто обращаются знатные, всеми уважаемые люди, они хорошо платят, я вхож в их дома, но… среди них нет ни одного, кого я мог бы назвать своим другом. — Немного погодя он добавил с улыбкой: — Наверное, вы самый мятежный, самый непредсказуемый из герцогов, которых мне доводилось видеть. Вам удалось расшевелить даже такого скучного, занудного человека, как я.
Они молчали, погруженные каждый в свои мысли. Взгляд Пирса был устремлен к концу аллеи, где прямо на глазах вырастал огромный дом, больше похожий на дворец. Острые готические шпили гордо устремились в самое небо, пронзив низкие хмурые облака. Дом оказался гораздо больше, чем Пирс ожидал.
— Впечатляет, не так ли? — заметил внимательный Холлингсби.
— Да, но не более того. Я нахожу-свой домик более уютным.
— Ваш домик поместится в одной, из спален этого дворца.
— Тепло и уют моего скромного убежища дороже для меня, чем все дворцы на свете. Для человека, проведшего детство на улице, свой дом — самое дорогое.
— Простите меня, Торнтон, если я невольно…
— Не надо извиняться, Холлингсби. Я просто хотел сказать, что большая спальня — — не самое главное в жизни.
— Согласен. — Адвокат поправил сюртук. — Ну вот мы и приехали.
