В сентябре того же года я вышла замуж за Соитиро Кацунуму. Мой отец хотел, чтобы он переехал жить к нам на правах зятя, но мой новый муж был единственным сыном в семье, к тому же отец его скончался, когда Соитиро еще учился в университете, и Кацунума жил вдвоем с матерью, так что пришлось моему отцу отказаться от своей затеи. Более того, это мне пришлось перебраться в дом Кацунумы, поскольку он не мог оставить мать одну. Все вышло не так, как хотел мой отец, и, тем не менее, он продолжал вести дело к свадьбе. При этом он старался держать свое мнение при себе и не сказал ни слова против. Старый двухэтажный домик с маленьким садиком, принадлежавший семье Кацунума, находился в квартале Юминокитё, в Микагэ. Поскольку для меня это был второй брак, я бы обошлась без особых церемоний и трат, но Кацунума женился впервые, так что отец дал мне денег и велел сделать все, как положено, – с банкетом и свадебным путешествием. Он настаивал, чтобы мы непременно поехали за границу. Я беспрекословно подчинялась воле отца, словно бездушная кукла. Помните, каким коротким и скромным было наше с Вами свадебное путешествие? Все свелось к поездке в Тохоку. Если бы мы захотели прокатиться за границу, отец безропотно дал бы на это денег. Но мы с Вами предпочли зимнее путешествие в Тохоку. Мне-то хотелось Париж, или Голландию, Рим, а может, даже проехаться по Европе, но Вы упорствовали в желании поехать в заснеженный край Тохоку. Пока мы добирались от озера Тадзава до местечка Товада, разыгралась настоящая снежная буря. Помните? Из-за этого мы даже поменяли планы и заночевали на горячих источниках Нюто. Вечером мы пили подогретое местное сакэ и вслушивались в шуршание падающих снежинок, а снег все валил и валил… В ту ночь я полюбила вас всем сердцем. И до свадьбы я много раз бывала в ваших объятьях, но той ночью, в номере крохотной гостиницы, я по-настоящему познала Вас как мужчину. Право, ну о чем я опять пишу! Невольно написала такое, что самой стало стыдно. Поэтому вернусь к прежней теме.
По совету отца мы с Кацунумой проехались по нескольким европейским странам и вернулись в Японию. Я зажила вместе со свекровью, которой исполнилось шестьдесят семь. Но не прошло и месяца, как она неожиданно умерла. Вернувшись из соседнего супермаркета, я увидела ее, безвольно распростертую на полу в кухне. Я сразу же вызвала скорую помощь и отвезла ее в больницу, но очень скоро свекровь скончалась, не приходя в сознание. С ней случился обширный инфаркт, и спасти ее было уже невозможно. Прошло 49 дней после смерти свекрови, и мой отец настоял на том, чтобы Соитиро Кацунума перебрался в наш дом в Короэн. Поначалу Кацунума сопротивлялся, но в итоге сдался под натиском отца. Так что я, пожив только два месяца самостоятельной жизнью, снова вернулась к отцу. Сейчас уже начало четвертого, пора идти встречать Киётаку. Я пишу это письмо уже несколько дней, но, хотя оно вышло неимоверно длинным, я опять не успела сказать и половины того, что хотела сказать. Так что я буду и дальше писать Вам письма, что доставляют Вам лишь беспокойство. Буду писать, если даже Вы выбросите мои послания в мусорную корзину, не вскрывая конвертов…
Школьный автобус должен подъехать к станции в половине четвертого. Так что нужно поторопиться. Это письмо заканчиваю. Начну писать следующее. Извините, что конец послания вышел таким скомканным.
Берегите здоровье.
С уважением,
Аки Кацунума
16 июля
Госпожа Аки Кацунума!Два Ваших длинных письма я не скомкал и не выбросил в мусорную корзину. Я их внимательно прочитал. Но, если честно признаться, получив на сей раз толстенный конверт спустя два месяца после того, как я запретил Вам писать мне, я не бросился сразу вскрывать его. Несколько дней он провалялся у меня на столе. Не стану читать – и ответ посылать не придется, думал я. Но в итоге все же не устоял: от Вашего письма исходил какой-то безмолвный призыв. Да, все-таки мне ужасно хотелось прочесть его. И я вскрыл конверт. Читая, я ощутил, сколь сильно Вы переменились за прошедшие десять лет. Я не могу выразить словами, в чем именно заключаются перемены. Но Вы безусловно переменились! Вы – мать инвалида, и вот уже восемь лет ведете непрерывную борьбу (мне показалось, что слово «борьба» наиболее точно выражает суть вашего существования) за своего ребенка, и стали за эти годы более сильной, значительной и глубокой личностью, чем были прежде. Может быть, это звучит банально, но, растя сына, Вы, верно, много раз сталкивались с такими трудностями и страданиями, которые просто неведомы другим людям, но, стиснув зубы, преодолевали их и шли дальше. И я вдруг подумал: а если бы мы не развелись и у нас родился такой ребенок?… И мне вдруг всерьез захотелось искупить свою вину перед Вами за ту историю десятилетней давности и те несчастья, что обрушились на Вас впоследствии. Я думал об этом, напиваясь за стойкой захудалой пивнушки на окраине города, думал в переполненной электричке, бессмысленно пялясь на какой-то рекламный плакат… И меня охватывало властное, неодолимое желание покаяться, исповедоваться перед Вами.
Но я взялся за перо не для того, чтобы плакаться как женщина. Дело в том, что в Ваших посланиях постоянно присутствует некое слово, которое вынуждает меня написать Вам хоть что-то. Когда Вы слушали музыку Моцарта, в вашем мозгу отчего-то возникло слово «Смерть», пишете Вы. Вы еще сказали хозяину кафе, что жизнь и смерть, возможно, тождественны в своей сути. Прочитав Ваше письмо, я потом несколько раз возвращался к тем самым строчкам. И мне безудержно захотелось поведать Вам о неких странных событиях, что произошли со мной в моей жизни. Похоже, и у меня письмо выйдет длинным, но я хочу поведать о том, что я видел, – не размышляя и не рассуждая о том, что все это означает… Начну, пожалуй, с того дня, когда мы с Вами столь неожиданно встретились в Дзао…
Почему я в тот день отправился в Дзао? Если вкратце, то это вышло совершенно случайно. Мыс одним другом на пару открыли дело, но торговля как-то не заладилась. Векселя, которые я выписал в совершенно отчаянном положении, попали в руки мошеннику. Векселя были фиктивные, я выписал их от безысходности, рассчитывая как можно скорее изъять и вернуть их. Но, повторяю, они попали в лапы мерзавцу, который промышляет такими делишками, и он просто взял меня за горло, и вот я должен был к определенному сроку собрать очень крупную сумму. Я отправился в Токио, надеясь на помощь друзей и клиентов. В Токио я прокрутился неделю, но нужную сумму так и не набрал. Наверное, у меня сдали нервы. У станции Иидабаси я, ненароком обернувшись, увидел за спиной молодого, хорошо одетого мужчину. На его физиономии было прямо-таки написано, что он шпионит за мной. Фирма у нас маленькая – я да мой партнер, и, возможно, эти скоты решили, что я просто решил сбежать, замести следы, – и послали этого типа. Нырнув в толпу, я бросился на платформу и вскочил в подошедшую электричку. Но тот парень тоже выскочил на платформу и, разжав уже закрывшиеся двери, втиснулся в мой вагон. Теперь мне кажется, что я тогда запаниковал напрасно. Может, парень просто стоял у меня за спиной и смотрел на меня без всякого умысла. А потом так же случайно влетел в тот же вагон электрички. Тем не менее мне хотелось сбежать от него. Мне казалось, что он все посматривает в мою сторону. Следит за мной! Я вышел на станции Отяномидзу. Парень тоже сошел. Тогда я задумал перехитрить его и оторваться от слежки – пересесть в другой поезд и выйти на Токийском вокзале. Как только поезд затормозил на Токийском вокзале, я выскочил из вагона и кубарем скатился по лестнице. Перебежал на другую платформу, даже не соображая, куда я бегу, добежал до конца платформы и попытался как-то замаскироваться. Парня не было видно. Подошла электричка, и я вскочил в нее, даже не представляя, куда она следует. Вскоре поезд прибыл на вокзал Уэно. Тут я решил, что, пожалуй, мне лучше скрыться на время. Лечь на дно – на несколько дней. Подойдя к кассам, я опасливо огляделся, но того типа не было видно. Сам не знаю, почему я купил билет именно до Ямагаты. Когда я полез в кошелек, заплатить за билет, у меня вырвалось как-то само собой: «Один до Ямагаты, пожалуйста!» У турникетов висело расписание поездов. Увидев, что поезд «Цубаса» № 5 на Ямагату отправляется уже через пять минут, я ринулся на платформу, встал у дверей вагона и еще раз осмотрелся, очень внимательно. Тот тип так и не появился.
