Книга Эмигрантка в стране магазинов - Диана Луч

* * *

Пригласила на ужин друзей мужа. Пришли, расшумелись, зазвенели стаканами, застучали ложками по тарелкам. Судя по всему, приготовленные мной типичные русские блюда: котлеты, рыба в кляре, блины, салат «Оливье» – пришлись им по вкусу. К слову, этот салат в Стране Магазинов очень любят и называют «Русским салатом». Зашла речь о работе. Один стал хаять своего начальника, убедительно, взахлеб, сопровождая повествование громким чавканьем, наверное, из-за быстроты речи. Другой эту тему развил, тоже от себя добавил что-то пикантное, мол, и у меня на работе директор – совсем не сахар. Чуланщица, взглянув на всех исподлобья, прогудела: «А моя начальница мне завидует. Я это точно знаю». Мне сразу подумалось: «Хи-хи, не взгляду ли твоему лучезарному?» Кто-то начал критиковать своего заведующего в супермаркете, который ежедневно ворует шоколадки и там же на складе поглощает их одну за другой, а потом страдает от болей в животе и жалуется на это всем подчиненным. Возникла длинная пауза, во время которой чавканье одного из гостей стало настолько очевидным, что, дабы его заглушить, я решила рассказать про владелицу магазина, в котором уже несколько месяцев работала продавцом.

Здание, в котором он располагался, находилось на одной из центральных улиц столицы. К слову, не многие богатеи Страны Магазинов были достаточно богаты, чтобы приобрести там помещение. Однако отцу хозяйки нашего магазина это удалось, причем без особых усилий. Разбогател он еще в период Второй мировой войны, сдавая республиканцев фашистам, которых последние убивали и, в качестве вознаграждения, оставляли ему трупы для последующего обворовывания. Все снятые с убитых вещи и ювелирные изделия этот, впоследствии многоуважаемый, господин отмывал от крови и других пятен, начищал до блеска, а затем выставлял на продажу в своем магазинчике. Очевидцы указанных событий позднее поведали о них журналистам соседней европейской страны, и в какой-то газете была опубликована статья о его мародерстве. Но поскольку правительство Страны Магазинов с полицией Интерпола никогда не сотрудничало, то и требование выдать для суда нацистского преступника осталось неудовлетворенным за «недоказанностью» его криминальных действий, а затем это дело в глазах европейской общественности было кем-то свыше аккуратно замято. В результате, служащие Интерпола так и не получили редкостную возможность насладиться работами Э. Дега, К. Моне и П. Сезанна, украшавшими столовую «скромного» двадцатикомнатного дома этого достопочтенного гражданина Страны Магазинов. Кстати говоря, когда один знакомый электрик чинил у него проводку и без задней мысли поинтересовался, не являются ли копиями висевшие тут и там картины известных художников-импрессионистов, то хозяйка дома в ответ добродушно заулыбалась: «Ну что вы, обижаете, мы копий не держим, все это – подлинники. Мы с мужем приобретаем живопись только на аукционах».

К слову, у этого криминального элемента было три дочери, старшую из которых звали Анной-Марией. Ей-то как раз и принадлежал магазин, где я работала продавщицей. Эта маленькая, тощая, скукоженная от собственной злобности и алчности женщина почти всегда носила одежду тигриной расцветки, что, надо сказать, было ей очень даже к лицу. Замечу, однако, что, если у чрезмерно худых людей голова, как правило, кажется слишком большой из-за диспропорции по отношению к другим частям тела, то у нее в этом смысле все было нормально, то есть голова, как и туловище, тоже была очень маленькой. И вот как-то раз Анна-Мария зашла к нам в отдел в чрезвычайно разгневанном состоянии и, подозвав к себе пальцем заведующую, тихим голосом стала ей что-то нашептывать, периодически восклицая: «Ты представляешь?!» Впрочем, как только Анна-Мария покинула помещение нашей секции, заведующая отдела не замедлила поделиться с нами этой информацией. Как выяснилось, причиной гнева владелицы магазина было то, что недавно принятая ею на работу служанка попыталась ее объесть в буквальном смысле этого слова.

В этом месте, пожалуй, сделаю небольшое отступление для того, чтобы прояснить ситуацию. Согласно многолетней традиции, все богатые и богатейшие жители Страны Магазинов нанимали для уборки своих вилл филиппинок, находящихся в их государстве на нелегальном положении, и по этой причине согласных работать сутки напролет без заработной платы, лишь за еду и проживание в комнате размером с чулан, как правило, без окон и шкафа. «Почему без шкафа?» – спросите вы. А вдруг служанке захочется что-нибудь украсть, а потом спрятать это в шкафу?! Кроме того, работодатели старались сделать все возможное, чтобы обслуживающий персонал не выходил за пределы виллы, поскольку кто-нибудь из соседей мог их заметить и заявить в полицию. Но если это происходило, то полицейские ставили «рабовладельцев» перед выбором: официально оформить на работу своих домашних служащих, с выдачей соответствующих документов о праве на проживание и трудовую деятельность, либо, если они напрочь отказывались это сделать, филиппинок высылали из Страны Магазинов обратно – к себе на родину. Напомню, что происходящее датировалось 2002-м годом, и к тому времени большая часть населявших планету граждан уже осознала, что демократические процессы являются ведущим двигателем прогресса. Несмотря на это, местные богатеи Страны Магазинов, предоставлявшие филиппинкам возможность трудиться на домашних работах практически бесплатно, в ситуации выбора обычно предпочитали от своих работниц отказаться, с тем, чтобы на их место нанять других служанок на таких же условиях. Полагаю, уважаемые читатели, что вы наслышаны о таких рабовладельческих государствах, как Древняя Греция и Рим. А значит, вас нисколько не затруднит представить себе то, о чем далее пойдет речь.

Несколько лет назад, насмотревшись модных показов, Анна-Мария сознательно приняла решение истязать себя голодом, правда, только в домашней обстановке. В то же время в ресторанах, посещаемых ею по пять раз в неделю, она позволяла себе любую пищу, хотя и в небольших количествах. На кухне же ее пятнадцатикомнатной виллы царила стерильная чистота. Кроме макаронных изделий грубого помола, «кока-колы лайт» и салатных листьев там больше ничего не было. Проще говоря, принятой ею на работу служанке с первых же дней предстояло работать как вол, а питаться тем же, что и хозяйка у себя дома, то есть вышеописанным набором продуктов. Хотя вряд ли такое справедливо было считать набором. Кстати, сама леопардовая монстриха – Анна-Мария – объяснила это заведующей нашего отдела следующим образом: «Ведь не может же моя служанка питаться лучше меня! А иначе какая между нами разница? К тому же, если бы я ей предложила другие продукты, то она сразу решила бы, что мы с мужем ее дискриминируем! Но мы же не расисты какие-нибудь, в конце-то концов! Мы же европейцы, цивилизованные люди!»

В итоге, к концу четвертого месяца проживания в доме у Анны-Марии, в результате наискуднейшего питания, или, точнее сказать, подпитки салатными листьями и макаронами, в голове у филиппинки стал назревать «чудовищный план», суть которого состояла в том, чтобы взять украдкой какую-нибудь другую еду и ее потихонечку съесть. И вскоре ей представилась такая возможность. Как-то раз муж хозяйки купил себе бутерброд с окороком, оставил его на кухне, а сам отправился по каким-то делам. Однако по возвращении он своего бутерброда на месте не обнаружил, о чем незамедлительно сообщил своей супруге. Поначалу все в доме всполошились, забегали в поисках бутерброда, а через какое-то время поняли, кто мог его украсть. Тогда родственники Анны-Марии, толпой человек в шесть, загнали в угол бедняжку-филиппинку и стали на нее по очереди кричать, требуя вернуть им похищенный ею бутерброд. В итоге истощавший служанкин организм не выдержал, и она упала в обморок. Сначала пострадавшие от воровки попытались привести ее в чувство всеми известными им способами. Кто-то из них окатил филиппинку ведром холодной воды, другой осыпал градом пощечин, а третий принялся тыкать ей ножом в стопы. И хотя после этих реанимационных мероприятий филиппинка тихо задышала, однако глаз так и не открыла, оставаясь в обездвиженном состоянии. В результате, пришлось доставить ее в больницу, а там Анна-Мария услышала от врачей не только неутешительный, но и чрезвычайно оскорбительный для себя диагноз о состоянии здоровья этой домашней служащей: «Расстройство нервной системы на почве дистрофии и авитаминоза». Анна-Мария билась в истерике: «Что теперь о них с мужем соседи подумают?!» За столом тишина. У всех присутствующих головы не то чтобы опущены, а как бы приопущены, в состоянии некоей пред-реакции. Впрочем, пару минут спустя, шеи и спины моих гостей начали понемногу выпрямляться, постепенно восстановился привычный ритм дыхания, и, когда ситуация полностью нормализовалась, первой заговорила Чуланщица: «Странно, а ты уверена, что эта история правдива? Я слышала, что Анна-Мария и ее семья – вполне нормальные люди». Другая приглашенная продолжила ее мысль: «А у твоей заведующей с головой-то все в порядке? Она кто по национальности? Небось, португалка. Португальцы всегда обо всех плохо говорят, а тем более о нас, о местных». Желая ее поддержать, в разговор радостно влился мужчина, только что хаявший почем зря своего начальника: «Этого просто не может быть! А ты знаешь, что родственники Анны-Марии – известные ценители живописи? Из всех местных у них самая большая коллекция!» И тут с дальнего края стола раздался звонкий крик: «Да в вашем ГУЛАГе людей еще хуже мучили!» Воцарилась гробовая тишина, воспользовавшись которой, удалой молодец опять прокричал: «Все знают, что вы, русские, – звери!» В этот момент сидевшие за столом облегченно вздохнули и с благодарностью на него посмотрели, а спустя несколько минут разговор возобновился, однако к начатой мною теме уже никто не возвращался. Помню, как я сидела и смотрела им в глаза, всем по очереди. Ответные взгляды сообщали: «Что, получила? И правильно, поставили тебя на место, чтоб не выступала!» А я и не выступала, просто захотелось поучаствовать в разговоре, потому что жалко мне ту филиппинку до слез, как теперь саму себя. Ну, зачем в разговор влезла, да еще с такой правдой, которую все присутствующие знают и считают, что лучше ее не озвучивать, и уж тем более не выслушивать от какой-нибудь эмигрантки! Помните, как во времена застоя в СССР нельзя было рассказывать анекдоты про Сталина? Напомню место и время происходящего: Европа, на дворе – 2002-й год.