— Нет.
И это было утешением. Долгие часы в одиночестве, в ужасающе пустом доме не могли пройти даром. Харленд снова поднял голову и увидел, что Джин не сводит с него глаз.
— В самом деле, — пожал он плечами. — Никаких снов.
Женщина кивнула и слегка улыбнулась.
Проникающие в окно солнечные лучи освещали ее волосы. Сегодня они были распущены, и Харленду так больше нравилось. Джин, пожалуй, было около сорока, может быть, чуть за сорок, — лишь чуточку меньше, чем ему самому, а в этом возрасте слишком многие женщины принимают на веру ложное утверждение, будто короткие волосы их молодят.
— Если вы стали лучше спать, то и самочувствие улучшится, — заверила его Джин. — Сможете себя контролировать.
На ней сегодня был тот же облегающий свитер, что и во время первого сеанса. Харленд припомнил свое разочарование, когда с самого начала заметил у нее на пальце обручальное кольцо, и чувство неприязни, которое испытал к мужу Джин, хоть никогда его и не встречал.
У всех есть кто-то… у всех, кроме него.
Впрочем, так оно было, пожалуй, к лучшему. Если чисто теоретически предположить, что они оказались бы вместе, он вряд ли смог бы быть полностью откровенным с женщиной-психотерапевтом. А если он не способен быть откровенен, к чему все это?
— А как насчет физических упражнений? — спросила Джин.
— Разве не заметно? — попробовал отшутиться Харленд, хотя оба знали, что пациенту здесь не дозволяется задавать вопросы — только отвечать. — Я много плавал. Рядом с участком есть бассейн, и я дважды побывал там на этой неделе.
По правде говоря, инспектор любил воду. Он находился в хорошей физической форме — не был атлетом, но был хорошо сложен и не имел лишнего веса при своих шести футах и двух дюймах роста. Интенсивное плавание помогало прочистить мозги, после бассейна он всегда чувствовал себя намного лучше.
— Очень хорошо, — кивнула Джин. — Регулярные физические упражнения могут оказать самое благоприятное воздействие на психические кондиции.
— Это здорово помогает развеяться после работы, — согласился Харленд.
Женщина откинулась на спинку кресла и оценивающе посмотрела на него.
— Значит, на этой неделе вы получаете большее удовольствие от работы?
Наводящий вопрос.
— Я не уверен, что «удовольствие» здесь подходящее слово, — заметил Харленд и задумался.
Он припомнил тот немного даже жутковатый энтузиазм, который охватил его, когда расследование стало набирать обороты. Ни один человек в здравом уме не получит от такой работы удовольствие. И тем не менее…
— Но эта неделя действительно была получше, — подтвердил он.
Джин медленно кивнула:
— А как проходит общение с коллегами?
— Все отлично.
— А как у вас с… — она сверилась с записями, — с Поупом?
Харленд заставил себя улыбнуться и честно ответил:
— За это время у меня не было никаких проблем с сержантом Поупом.
Да, абсолютно никаких проблем. Потому что этот маленький засранец в отпуске.
— Хорошо.
Некоторое время психотерапевт его рассматривала. Харленд почувствовал себя слегка неуютно, прочитав во взгляде женщины одновременно тревогу и воодушевление. Что она разглядела в его лице?
— Итак, — нарушила она молчание, — со времени нашей последней встречи не было никаких происшествий?
Инспектор отвел взгляд и вздохнул:
— Происшествий не было. Но сегодня с утра был момент, когда я… на некоторое время будто выпал из реальности.
Харленд снова посмотрел на психотерапевта. Женщина села более прямо — поза, означающая, что она готова его выслушать. Затем он перевел взгляд на окно. Чертовски хотелось закурить.
— Может, расскажете мне?
Харленд склонил голову:
— В последнее время ситуация относительно стабилизировалась. Не то что бы чувства исчезли — они никогда не исчезают, — но стало… не так больно, понимаете?
Она кивнула:
— Продолжайте.
— Это было… — Инспектор потер лоб, пытаясь облечь в слова свои неясные ощущения. — Такое впечатление, будто я отстранился от всего. Как будто это была чужая боль, не моя, и я смотрел со стороны. Я сопереживал, но сам ничего не чувствовал. А потом я допрашивал свидетельницу в Портисхеде, и что-то из того, что она сказала, буквально застало меня врасплох. Все эти чувства, вся эта боль… оно обрушилось на меня, как прилив на том чертовом пляже…
Он покачал головой. Говорить стало невмоготу.
— И мне показалось, будто и не было этого года, — продолжил Харленд. — И все происходило со мной по новой. Было такое ощущение, словно я вернулся…
Он замолчал, но психотерапевт его не торопила. Дрожащими пальцами Харленд нащупал в кармане пачку сигарет. Ничего, осталось потерпеть всего несколько минут…
— Вернулся в тот день, когда потерял ее, — с трудом вымолвил инспектор.
Джин пристально смотрела на него.
— И что случилось дальше? — тихо спросила она.
Харленд опять вспомнил ужасы тех дней, заново пережил боль и горечь утраты, еще раз заглянул в раскрывшуюся перед ним бездну отчаяния.
— Грэхем?
Он с трудом возвратился в реальный мир, сфокусировал взгляд на устилающем пол бежевом ковре, плохо окрашенных плинтусах, небольшом столе и постепенно вытащил себя из беспросветного мрака.
— Думаю, я справился. Смог пережить самые тяжелые минуты.
— А сейчас?
— Сейчас? — Харленд посмотрел в окно, а потом встретился взглядом с Джин. — Сейчас я безумно устал.
Женщина задумчиво уставилась на полицейского:
— Полагаю, тот факт, что вам удалось справиться с непростой ситуацией и взять ее под контроль, внушает оптимизм. Я считаю, это свидетельствует о реальном улучшении, о том, что вы становитесь сильнее.
— Спасибо, — пожал плечами Харленд.
Но он вовсе не чувствовал себя сильным — скорее, наоборот. Он гадал, насколько его еще хватит.
9
Понедельник, 4 июня
Сидя за рулем, Харленд смотрел, как потоки дождя заливают ветровое стекло, так что машины на стоянке представлялись неясными размытыми силуэтами. С глухим монотонным стуком капли одна за другой падали на стекло и сотней ручейков устремлялись вниз; не успевал скатиться один, как за ним уже мчался другой. Процесс казался бесконечным. Харленд наклонился и выключил двигатель. Шум дождя сразу же усилился. Инспектор взял с подставки картонный стаканчик с кофе и стал греть об него руки.
Как странно было приехать на работу в такое время. Обычно он заявлялся на службу ни свет ни заря и уходил позже всех, стараясь как можно больше времени провести вне опостылевшего мрачного дома. Но от сегодняшнего дня Харленд не ожидал ничего хорошего. И если криминалисты не раскопали ничего по-настоящему важного, ему просто нечего будет указать в ежедневном бессмысленном отчете.
