Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Ну-ка спой нам что-нибудь по-своему.
Карина уже знала и про хор, и про прослушивание; и без всякого волнения и напряжения запела. Вот это был для нас шоковый сюрприз – голос у Карины оказался сильный, красивого тембра и огромного диапазона. Мы невольно зааплодировали, когда она закончила.
Наталья Григорьевна потрясенно покачала головой:
– Да, с таким голосиной тебе у нас явно делать нечего. В консерваторию двигать надо. Будешь оперной певицей. В Париже где-нибудь выступать!
Каринка вся съежилась как от удара, заплакала и вдруг рухнула на колени:
– Пожалуйста, не выгоняйте меня. Что я неправильно сделала? Простите, я исправлюсь, я буду стараться, только не гоните меня. Так много плохого, так много беды, и все время злые люди, только злые – обижали, обманывали, били. Никто ничем не помог. Кругом беда, плохо без родины. Вы первые добрые. Спасли меня. Вы мне все как родня. Не гоните от себя, пожалуйста. Пропаду без вас, и семья пропадет. Деньги получаю, лекарств маме купила. Мама ходить начала, за всех вас молится, и я молюсь каждый день. Чем я вас обидела?
Мы опешили. Бросились ее успокаивать, обнимать, целовать.
– Мы тебя любим, Каринка. Просто как лучше хотели!
– Не надо лучше. Я хочу как сейчас. Пожалуйста!
– Ты, Каринка, успокойся, – строго сказала Наталья Григорьевна. – Не хочешь в консерваторию – не надо. Будешь с нами петь. Только в хоре голосишко свой не выпячивай, пой, как все. А пару песен сольно споешь, но не на осетинском, а на русском. Чего-нибудь такое… такое… Во! Придумала! Будешь Нани Брегвадзе!
– Грузинский никогда не буду! – вскинулась Карина.
Глаза ее так сверкали, что мы поняли – точно не будет.
– Тьфу ты! Не грузинский, это я ошиблась, – соврала Наталья Григорьевна. – Романсы русские петь будешь.
– Русские буду, – сразу согласилась Карина.
И все вздохнули с облегчением.
Жизнь началась неплохая. Все с энтузиазмом ходили на спевки, выучили еще две казачьих. А Каринка в свободные вечера, под руководством Мани и под мой аккомпанемент, разучивала «Отвори потихоньку калитку». Получалось. Свадебные заказы посыпались на «Веселый Ежик», как из рога изобилия. Директору даже приходилось отказывать. И всегда в середине свадьбы Наталья Григорьевна объявляла:
– А сейчас официантки нашего замечательного ресторана тоже поздравят молодых и их гостей.
Проходили мы всегда на ура. А чего, прикольно же: бегают в белых фартучках, улыбаются, еду подносят, грязные тарелки убирают, а потом вдруг – бац! – и поют на сцене.
Пели мы хорошо, складно и душевно. Нравилось нам это занятие. А Каринка со своим голосищем вообще потрясала. Никто не верил, что она официантка, все считали, что это просто переодетая артистка из Москвы. И все время мучили ее:
– Ну скажи, что ты артистка. Сознайся. Небось консерваторию заканчивала?
При слове «консерватория» Каринка пугалась и убегала на кухню и больше уже обслуживать не выходила, чем еще больше заинтриговывала.
Так что жизнь, повторяю, была неплохая. Но вдруг на мою голову свалилась неожиданная напасть. Повадился в наш ресторан Володька, чтобы меня «доставать». Первый раз я его просто не узнала. Сел за столик в обеденное время какой-то военный, заказал 200 г водки, борщ и жаркое. Я стала его, как положено, обслуживать. Принесла графинчик с водкой, борщ и пожелала приятного аппетита. Вдруг он говорит:
– Может, присядешь, подруга?
Я вежливо отвечаю:
– Нам не положено.
А он грубить:
– Хорош выкобениваться!
Я взглянула на него строго и чувствую, кого-то он мне напоминает. Долго на него глядела, перебирая в памяти, кто бы это мог быть. Вдруг щелчок в мозге, и я даже вскрикнула: «Володька!» и плюхнулась на стул рядом с ним.
– Чего придуриваешься!
Он выпил полстакана водки и начал хлебать борщ. Подтянулись все официантки, которые были в зале.
– Володь, рассказывай, как живешь. Мы ведь тебя не признали. Смотрим – военный какой-то незнакомый. Ты чего в форме-то?
– Тесть велел к форме привыкать. Решил по своему ведомству меня пустить. Сейчас прохожу краткий курс обучения, потом первое звание получу. Буду вас от пожаров охранять.
Он продолжал хвастаться, как у него все здорово. А я смотрела на него ошарашенно, потому что никак не могла понять – как человек за два месяца мог так измениться, он растолстел; появился, как в деревнях говорят, «мясный подбородок», на шее сзади тоже наметились жировые складки, на лбу обозначились залысины; а его родинки, которые меня раньше умиляли, превратились в противные бородавки. Цвет лица стал красноватым от полопавшихся сосудов, что было признаком употребления изрядного количества алкоголя. А ведь раньше он вообще не пил, так – винца по праздникам.
– Володь, ты что, пить стал? – спросила я.
– Ага, спиваюсь из-за любви к тебе, прошмондовка! – он противно и громко захохотал. Я отметила, что и смех у него изменился. – Ну-ка, плесни еще полстаканчика.
Я выполнила пожелание клиента. Он поднял стакан и важно объяснил:
– Нам, пожарным, без этого никак нельзя. Служба очень опасная. Каждый день как на войне, в любую минуту погибнуть можем. Тесть сказал, если не выпивать, от стресса загнешься. Оно мне надо?
И он снова захохотал. Я пошла за вторым, и пока шла, поняла, на кого стал похож мой бывший возлюбленный – на своего тестя Газиматова Валерия Геннадьевича. И что-то подсказывало мне, что скоро он станет точной копией начальника пожарной охраны г. Ежовска. Надо же! А ведь симпатичный был, я влюблена в него была, мучилась, страдала, можно сказать, – и вот такое преображение: мурло-мурлом.
Я принесла ему жаркое. Он допил водку и начал жевать мясо, одновременно продолжая хвастаться своей новой жизнью, какую чудесную квартиру выбил им тесть на одной лестничной площадке с ним, какая в квартире прекрасная мебель и что скоро тесть обещал подарить иномарку. Все это было уже неинтересно и волновал меня один-единственный глупый вопрос: пукает ли Володька в присутствии Иры Газиматовой. Но этот вопрос я ему задать, конечно, не могла.
Он доел, встал, браво оправил свою военную форму без всяких знаков отличия и поблагодарил:
– Спасибо за хлеб-соль, за общение. Приятно вас всех увидеть было. Бывайте.
И направился к выходу. Я побежала за ним:
– Ты счет забыл оплатить!
Он развернулся в дверях и с наигранным удивлением спросил:
– Какой счет, Светочка?
– Перестань дурака валять – деньги за еду и напитки.
– Деньги тебе? – он мерзко зацокал языком, захохотал и громко пошутил: – Гусары и пожарные денег не берут!
И вышел.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
