Ловушка для единорога
Стоял 1067 год нашей эры. В английской деревушке Стоу-он-зе-Уолд на виселице на восемнадцать персон покачивались восемнадцать покойников. Их повесил Роберт Ужасный, друг Вильгельма Завоевателя — они совершали полный оборот на 360 градусов, оглядывая окрестности пустыми глазами. Север, восток, юг, запад, снова север — для добрых, бедных и задумчивых надежда не просматривалась нигде.
По ту сторону дороги напротив виселицы жил Элмер-дровосек — с женой Айви и десятилетним сыном Этельбертом.
За лачугой Элмера простирался лес.
Элмер закрыл дверь лачуги, прикрыл глаза и облизнул губы. На сердце была печаль. Он сел за стол с Этельбертом. Овсяная каша остыла, пока длился неожиданный визит эсквайра Роберта Ужасного.
Айви сидела, прижавшись спиной к стене, будто мимо только что прошел Господь Бог. Глаза светились огнем, дыхание было прерывистым.
Этельберт с тупым унынием глазел на свою холодную кашу — его юный мозг увяз в болоте семейной трагедии.
— Роберт Ужасный шикарно выглядел в седле, верно же? — сказала Айви. — Все эти его доспехи, краска, перья.
Она взмахнула своими лохмотьями, откинула голову, словно императрица — под утихающий стук копыт норманнских лошадей.
— Да уж, куда шикарнее, — откликнулся Элмер, невысокий человек с большой головой-куполом. Голубые глаза беспокойно метались в глазницах — горе от ума. Его ладная фигурка была оплетена шершавыми канатами мышц — узами мыслителя, принужденного зарабатывать на жизнь физическим трудом. — Он шикарный и есть.
— Что бы о норманнах ни говорить, — заметила Айви, — но Англию они облагородили.
— А платим за это мы, — сказал Элмер. — Бесплатных завтраков, знаешь ли, не бывает.
Он зарылся пальцами в льняную шевелюру Этельберта, откинул голову сына назад и заглянул ему в глаза — удостовериться, что смысл в жизни все-таки есть. Но увидел лишь зеркальное отражение своей встревоженной души.
— Небось все соседи видели, какую Роберт Ужасный, великий и могучий, перед нашим домом устроил заварушку, — с гордостью произнесла Айви. — Ух, что будет, когда народ узнает, что он прислал сюда своего эсквайра — назначить тебя новым сборщиком налогов.
Элмер покачал головой, губы его чуть тряслись. Его всю жизнь любили за то, что он был человеком мудрым и безобидным. А теперь ему предстояло воплощать алчность Роберта Ужасного или умереть жуткой смертью.
— Вот бы мне такое платье, как попона у его лошади, — мечтательно сказала Айви. — Синее да все пробитое золотыми крестиками. — Впервые в жизни она была счастлива. — Я бы сделала его таким игривым, — продолжала она, — собрала бы сзади в пучок, чтобы тянулось за мной следом, хотя какая уж тут игривость. А потом, когда приоденусь получше, обучусь немного по-французски и буду парлекать с рафинированными норманнскими дамами.
Элмер вздохнул и взял руки сына в свои. Ладони у Этельберта были шершавые, в царапинах, земля въелась в поры и под ногти. Элмер провел по царапине ногтем.
— Это откуда? — спросил он.
— Ловушку делал, — ответил Этельберт. Он ожил, глаза, как и у отца, засветились умом. — Я закрепил над ямой деревья с колючками, — пояснил он заинтересованно, — так что когда единорог бухнется в яму, колючие деревья упадут на него сверху.
— Тогда он никуда не денется, — мягко согласился Элмер. — В Англии не так много семей, которые могут отведать на обед единорога.
— Может, сходишь со мной в лес и посмотришь ловушку? — попросил Этельберт. — А то вдруг что не так.
— Наверняка все так, ловушка отличная, но я обязательно схожу и посмотрю, — заверил сына Элмер. Мечта поймать единорога золотой нитью пронизывала унылую ткань жизней отца и сына.
Оба знали — единороги в Англии не водятся. Но они заключили молчаливое согласие — жить с безумной мыслью о том, что единороги в Англии есть, что в один прекрасный день Этельберт единорога поймает, что их семья, живущая в страшной нужде, скоро обзаведется мясом, продаст за целое состояние драгоценный рог — и будет счастлива.
