Внутри остался только пепел и расплавленный пластик с почерневшим металлом. Там же нашелся и обугленный уголок паспорта, но это была единственная вещь, которую я смог распознать. Пламя было действительно очень ярким, поэтому зрение мое немного ослабело и все поплыло перед глазами.
Может быть, это магний. Один из наиболее запомнившихся экспериментов в моем домашнем обучении — тонкая металлическая лента, мгновенно воспламенившаяся после того, как мама опустила ее в воду.
Наконец они появились на двух лодках — одна проследовала прямо к берегу, огибая камни, испещрявшие вход в бухту, на второй пытались подойти с другой стороны. Они могли отправить пловца, но пловец не смог бы незаметно приблизиться к берегу из-за неровностей застывшей лавы.
Волны, казалось, собирались размазать лодку о скалу. Но в конце концов, покрутившись у острова, она все же пришвартовалась к берегу.
Там были трое: Ортис из местного ФБР, Кемп из Бристоля и бородач, возвышавшийся над остальными. Он не был в Сан-Диего, я бы запомнил такого высокого человека.
Это означало, что они оставили кого-то у дома.
Возможно, и не одного. Не стоит надеяться, что я видел всех.
Я подумал об Алехандре, потом обо всем остальном семействе Монхаррас. Мне хотелось вернуться и посмотреть, но я знал, что самый верный способ вывести этих уродов на нее — на них всех — это мой прыжок.
Позвоню, подумал я. Позже.
А пока надо было кое о чем поразмыслить.
Приехавшие захватили удочки и переносной холодильник. Я почувствовал, как мои уши загорелись, а горло сжалось.
Они что, думают, я тупой?
Не знаю, почему это так меня взбесило. Черт, наверное, все наоборот, это было бы весьма на руку, если бы они считали меня ребенком-дауном.
Я наблюдал за ними с возвышенной части острова, где начинались заросли кустарника, чуть пониже того места, где клочок суши, образовывавший бухту, соединялся с основной территорией острова. Я сидел в тени, найдя плоский камень, где удалось пристроить задницу.
Я раздумывал, понимают ли они разницу между прыжком в определенную точку и просто отпрыгиванием, или для них все едино. Непохоже, чтобы они чувствовали меня, пока я не прыгал, иначе мне никогда не удалось бы забраться на балкон.
Они оставили Ортиса у лодок с одной из удочек и отправились по пляжу в моем направлении. Они тоже несли удочки в левой руке, придерживая правую на сумке, свисавшей с плеча. Я прыгнул на десять футов вправо, внимательно наблюдая за ними.
Оба отреагировали, глядя туда, где теперь виднелась над кустарником моя голова… Но Ортис ничего не заметил. Он все еще делал вид, что рыбачит, стоя у лодок.
Ага. Он не чувствует, а вот они — да.
Я повернулся и быстро побежал к центральной части острова. Настолько прямо, насколько позволяли кустарник и камни. Колючки цеплялись к рубашке, так что на голых руках остались царапины, но я явно поспевал быстрее, чем они. Они крупнее меня, поэтому им приходилось силой прокладывать себе дорогу, и одеты они были как туристы.
Господи Боже, мои шорты!
Я скрылся из виду через тридцать секунд. Они все еще продирались вверх по камням в конце пляжа — не по отвесным скалам, но все же по таким поверхностям, где невозможно продвигаться дальше, не ухватившись за уступ. Я поднажал, пока не оказался на дальнем конце, точно у края скалы. Там лежал валун, немного выделявшийся из основной массы, я влез на него сзади и выглянул. Мне нужна была визуальная информация — волны, разбивавшиеся о камни внизу, лишали всякой возможности услышать, как движутся в кустарнике преследователи.
Они появились. Кемп посередине — оттуда, откуда прибыл и я, но другой, высокий, пришел с правой стороны. Он подошел быстро, видимо, там не было таких зарослей, но тоже шел по краю.
Я прыгнул прямо туда, позади него, и он соскользнул с края. Мне не пришлось его трогать, но он чуть не схватил меня, соскальзывая; он ведь был почти в два раза выше, и чуть не уцепился рукой за мои волосы, когда я отскочил.
Великан приземлился не на камни, но это было чистое везение. За секунду до его падения накатила волна, и он барахтался и бил руками, стараясь держать голову над водой и пытаясь выплыть из бассейна у подножия скалы.
Один есть.
Если бы я чуть-чуть замешкался, Ортис был бы предупрежден. Его рация трещала, когда я сбросил ему за спину камень, а голос Кемпа крикнул:
— Ортис, обернись! — когда Ортис уже упал на колени.
Не сомневаюсь, что это государственное преступление — швырять камни в федеральных агентов. Не то чтобы я совсем дух из него вышиб, зато надел его наручники ему на руки, он и охнуть не успел.
Я связал вторую лодку с первой и оттолкнул от берега, зная наперед, что от них останется после прохода между камнями. Моя лодка уцелела, но второе суденышко развернуло поднявшейся водой и расцарапало о камки краску и стекловолокно на боку.
Очень жаль, наверное, они потеряют свой депозит.
Я бросил якорь с подветренной стороны, на полпути между островом и берегом, виднеющимся напротив. Там было глубоко, больше сорока метров, но используя якорные тросы обеих лодок, можно было достать до дна, и часть троса еще осталась бы незадействованной. Правда, его поволокло бы, стоило ветру перемениться.
Жалость-то какая.
Даже в закрытой со всех сторон бухте нос лодки подскакивал вверх, особенно сильно из-за дергавшегося троса, вызывая у меня тошноту. Я прыгнул на противоположный берег, где пляж Плайя де Микстека, длиной в двести метров, с восточной стороны побережья. На северной оконечности виднелась пляжная постройка, но я направился в другую сторону и осмотрелся, — всего двести метров, расстояние в два футбольных поля. Я мог мгновенно вернуться назад, но Кемпу понадобится какое-то время, если он захочет до меня добраться. Во всяком случае, ему придется самому доплыть до лодок.
Я взял рацию Ортиса.
— Мистер Кемп, — сказал я. — Вы там?
— Кто это? — Он не знал моего голоса и не был уверен, что это я, но, должно быть, догадывался.
— Это я, сирота. — Они, конечно, знали мое имя. Даже имена. Но я не собирался ничего преподносить им на блюдечке. Только хотел узнать — почему.
— Как животик? Все несет?
— Гриффин, — сказал он. — Ты наломал дров.
— Ортис был в сознании, когда я его оставил.
— Едва ли. У него сильнейшая кровопотеря.
— Не повезло. А громила что?
— Он в бешенстве.
— Штаны намочил?
— Ну ты… — Он помолчал. — Мальчик, что тебе надо?
Вот оно.
— Мне надо узнать, почему. Что вам сделали мои родители? Зачем их убили? Почему пытаетесь убить меня?
