Рыба спросили. И тот ответил многословно и многозначно, что вообще-то места ему и так хватает, и он, Рыб, всем доволен и ни в чем не нуждается, и размышлять в тесной клетке можно с не меньшим эффектом, чем в золоченой, но что если она, Лада, так уж желает, чтобы он, Рыб, жил в золоченой клетке, что ж, пусть будет золоченая, а ему, Рыбу, все равно.
Из его речи Лада сделала правильный вывод, что Рыбу очень хочется аквариум.
Вы когда-нибудь видели счастливого карася? Я видел.
Лада все-таки накидала в аквариум камней, расположив их в виде грота, и теперь Рыб не плавал взад и вперед, как прежде, но целыми днями висел на одном месте – в этом самом гроте. Целиком он туда не помещался, и наружу торчала его голова в обрамлении зеленых водорослей. Глаза его были закрыты, а рот растянут в довольной улыбке. Оказывается, рыбы тоже умеют улыбаться – во всяком случае, такие, как наш Рыб. Разумные в некотором роде.
А между тем время шло, и лето уже было в разгаре, я привык к моему новому облику и почти уже не вспоминал, что был когда-то человеком – чьим-то сыном и братом, и еще студентом, и нравился девушкам. Кошкам я не то чтобы не нравился, просто дурная слава бежала впереди меня, и, когда на прогулке я удалялся далеко от дома, забегая в соседние дворы, я имел случай в этом убедиться. Правда, там меня называли несколько иначе – малахольный. Однако общаться со мной не желали. Но и я уже не так сильно стремился к этому. Хотелось, конечно, иногда поухаживать за какой-нибудь миловидной кошечкой, но полное счастье недостижимо, а я пока был доволен своей жизнью и готов был мириться с отсутствием некоторых вещей. Сигареты, покупаемые для меня Ладой, иногда перепадающий мне кусочек мясца – эти маленькие радости компенсировали (пока) отсутствие в моей жизни секса.
Зато в моей жизни появился спорт. Когда я был человеком, я не отличался стремлением к «выше, дальше, сильнее». Став котом, я не очень изменился в этом отношении, то есть результат меня по-прежнему не очень интересовал (за исключением некоторых случаев, на которых я остановлюсь особо). Но небольшая физическая нагрузка, как то: легкая пробежечка на зорьке, карабканье по деревьям, гимнастические упражнения – все это стало мне просто необходимо. Я думаю, потому, что на четырех лапах значительно удобнее (и приятнее) бегать, чем на двух ногах. Кто хочет – может проверить.
Но я остановлюсь на том виде спорта, в котором меня все-таки интересовал результат. Этот вид спорта является исключительно кошачьей прерогативой, человеку им заниматься опасно. Не для жизни опасно, а для личной свободы.
Некоторые очень честные (а именно Пес) называют данный вид спорта воровством. Я много размышлял по этому поводу и пришел к выводу, что к моей ситуации это грубое и вульгарное слово неприменимо. В самом деле, воровство – это лишение кого-либо его собственности незаконным путем, с применением технических средств либо без применения таковых, тайно, то есть украдкой, либо… Впрочем, если не тайно, то это получится уже грабеж или разбой. Когда человек, пусть и очень голодный человек, украдкой берет чужие деньги или даже еду, ему нет оправданий. За ним гонится милиция и владелец украденного, его ловят, отбирают ворованное, сажают в тюрьму. И правильно делают. Закон есть закон, нарушил закон – будь наказан по закону. Я всегда чтил наши советские законы и законы любой другой страны, разумеется, тоже. И никогда их не нарушал, если не считать проезда зайцем в троллейбусе в часы пик. Но кто из нас без греха!.. Тем более что безбилетный проезд в общественном транспорте – это и не грех даже, а так, грешок.
Совсем другое дело, когда голодный кот видит кусок мяса. Кот – животное, подчиняющееся законам животного мира, и, не являясь гражданином никакой страны, кот не подчиняется законам этих стран. Закон же животного мира гласит: «Ешь, когда голоден». Есть еще другой вариант этого закона: «Ешь, не то будешь съеден». Поэтому всякий кот вправе съесть любой кусок мяса. К сожалению, не все люди это понимают.
Поскольку нас дома держали на жесткой вегетарианской диете, я просто был вынужден удовлетворять свою потребность в белках на стороне.
Летом условия для этого оказались чрезвычайно благоприятными – окна во всех квартирах были нараспашку, а в листве растущих возле дома деревьев или вьющегося по стенам винограда можно было прекрасно прятаться от любопытных и бдительных глаз. Я не злоупотреблял своим правом. Я никогда два раза подряд не посещал одну и ту же кухню. Разве что там готовилось что-то уж очень вкусное.
Несколько раз я был бит – не больно, полотенцем по спине, – но ни разу никому не удавалось отнять у меня то, что я приобрел.
К сожалению, мое человеческое прошлое мешало мне. Обычные коты с удовольствием употребляют сырые продукты. Но мне – мне-то перед употреблением нужно было подвергнуть продукт тепловой обработке! Не мог я есть сырое мясо или рыбу!
Однажды я не утерпел. На первом этаже на кухонном столе размораживалась курица. А хозяйка ушла к соседке смотреть телевизор – утренний показ Марии (или Марианны), святое дело! Некоторые пенсионерки в нашем доме предпочитали смотреть сей киношедевр в компании – наверное, чтобы сразу обсудить просмотренную серию.
Это был не какой-нибудь тощий синий магазинный цыпленок – нет, это была жирная курица с базара, с округлыми ногами и полной грудью. Весила она килограмма три, не меньше. Я с трудом уволок ее в кусты и сел отдышаться.
Что дальше? Развести прямо здесь костер и изжарить ее на открытом огне? Но, во-первых, вряд ли я справлюсь со спичками. Во-вторых, вряд ли я смогу приготовить курицу хорошо. Она обязательно с одной стороны подгорит, а внутри будет сырая. То есть я ее испорчу, а портить такой качественный продукт непростительно. А в-третьих – и весьма немаловажное соображение, доложу я вам! – вдруг меня кто-нибудь увидит? Кот, поджаривающий на костре курицу! Это зрелище может свести человека с ума. Мне же прибавит славы, а я не гонюсь за славой. Я скромный.
Потом я подумал о своих соратниках – я имею в виду обитателей пятьдесят второй квартиры. Ведь все они, за исключением, может быть, Рыба – я не знаю, чем питаются караси в природных условиях, – все они хищники, вынужденные довольствоваться кашкой с молочком. А ведь их организмам тоже требуется мясо! И никто, кроме разве что Ворона, не имеет возможности удовлетворить свою потребность в животном белке.
И я принес курицу домой.
Ах, что тут началось!
Если бы я только мог подозревать, что несчастная, ощипанная кустарным способом, замороженная в бытовом холодильнике «Донбасс» птица вызовет такую бурю, я бы никогда и не помыслил приобрести ее!
Домовушка, открыв мне дверь – он всегда впускал меня и Пса, когда мы возвращались с прогулки, – всплеснул лапками и возопил:
– Скоромное! Куда, куда, с дичью-то нельзя!
Но я уже вошел.
Некоторые честные (Пес, например) сразу же начали клеймить меня позором, называя некоторыми неприятными словами, как то: «вор», «негодяй» и совсем уж плохим словом «подонок».
