Магистр с досадой покусал губы. Немудрено, что, имея за спиной такую поддержку, мальчишка обнаглел окончательно и решил, что ему дозволено решительно все. Впервые увидев его разговаривающим с Фиренцем, Магистр сначала потерял дар речи, а потом сердито поинтересовался у своего слуги, как могло произойти такое, что нахал, заговоривший с драконом, как с равным, до сих пор еще жив? Прекрасно осведомленный обо всех новостях Замка Фимат, опустив глаза, пояснил тихим голосом, что норлока зовут Сульг и он поступил в школу в прошлом году. Вчера он проиграл в казармах какой-то дурацкий спор, — мальчишки всегда спорят и подначивают друг друга, понятно, что происходит это не от большого ума — а спорили они на то, что проигравший должен будет заговорить с драконом. И вот теперь он говорит с Фиренцем уже битый час и, как ни странно, до сих пор еще жив.
Спорить на подобное было опасным безрассудством, но Фиренца дерзость молодого норлока, похоже, лишь позабавила. Даже Тисс усмехнулся, что бывало с ним нечасто.
После этого их троих часто можно было видеть на пустынном берегу моря на окраине Доршаты. А Магистр, когда ему хотелось испортить настроение самому себе, погружался в мрачные раздумья о том, к каким неприятным последствиям может привести такая дружба.
Магистр задвинул портьеру, подошел к клетке, подсыпал семян в кормушку и поправил бронзовые колокольчики — стоило им зазвенеть, как «сахарные птички» начинали щебетать. Потом, подумав, снял клетку, перевесил ее ближе к окну и полюбовался своими любимицами: точно солнечные зайчики, заключенные в ажурный золотой дом! Убедившись в том, что птичкам, без сомнения, нравится наблюдать за тем, что происходит во дворе, он тронул молоточком медную фигурку грифона на столе.
Появился Фимат. Он мгновенно заметил в кабинете отсутствие этажерки с вазой и поднял на своего господина глаза, полные укоризны. Магистр ответил ему злорадным взглядом. Не было сомнений, что как только он покинет кабинет хоть на минуту, Фимат тотчас же вернет проклятую вазу на место. Но оставалась надежда, что хотя бы несколько часов удастся провести без этого сине-золотого кошмара перед глазами.
— Распорядись, чтобы, как только Сульг появится в казармах, его сразу доставили ко мне.
Слуга молча поклонился, глаза его блеснули.
Магистр подавил вздох. Сомнений нет: вчерашнее происшествие уже ни для кого не секрет и, конечно, во всех подробностях бурно обсуждается не только в Замке и Дворце, но и во всей Доршате. И все ждут: что предпримут люди и как отреагируют на это норлоки. Проклятье! Перед самым заседанием Совета Шести! Плакали теперь поправки к Морскому кодексу!
Он проводил слугу хмурым взглядом, уселся за стол и развернул бумаги.
Сульг не объявился ни днем, ни вечером. Магистр пришел в состояние холодного бешенства. За это время он успел два раза поругаться с заместителями Наставника, которые упрямо твердили, что о наказании выпускнику школы должен будет объявить именно Наставник, а не Магистр. Магистр понимал это не хуже их, но все еще находился под впечатлением от унизительнейшего разговора с Наместником и жаждал лично объявить щенку, что его ждет. И посмотреть при этом на его лицо. Без сомнения, воспоминание об этом несколько сгладит впечатление от визита во Дворец. Белый лист, предназначенный для письма Наместнику, лежал на столе незаполненным и требовал немедленного ответа. Несколько раз Магистр порывался отдать приказ отыскать в городе Сульга и доставить в Серый Замок. Но благоразумие всякий раз брало верх, и он напоминал себе, что Фиренц, вне всякого сомнения, еще находится в Доршате. Не стоило вызывать его неудовольствие.
Утро следующего дня выдалось серым. На рассвете низкое небо пролилось дождем. Мелкий дождик, ровный и сильный, шелестел по кустам, по цветущим олеандрам, барабанил по каменным скамейкам во дворике. Вода в бассейне казалась свинцовой. Канарейки прыгали с одной жердочки на другую и не желали петь. Проклятая этажерка с уродливой вазой красовалась на своем месте — прямо напротив стола Магистра.
Неслышно вошел Фимат:
— Сульг доставлен.
Магистр уставился на молодого норлока колючими, серыми глазами и держал взгляд до тех пор, пока тот не начал нервничать. Усмешка, притаившаяся в уголках губ, исчезла, и Сульг беспокойно переступил с ноги на ногу.
— Вы приказали явиться... — неловко начал он.
— Заткнись, — сквозь зубы приказал Магистр, мгновенно приходя в крайнее раздражение. Он потянулся было к пачке бумаги на столе, но тут же оттолкнул ее в сторону. — За твою недавнюю выходку, негодяй, нам следовало бы сделать так, как просит Белый Дворец. А там горят желанием повесить тебя на главной площади в своей части города. Ты подверг опасности мир в Доршате, виселица — самое малое, чего ты заслуживаешь! Самонадеянный ублюдок! Я был за то, чтобы выдать тебя людям, — хочу, чтоб ты знал об этом. Я лично обратился бы к Наместнику с просьбой, чтобы тебя выдрали хорошенько на главной площади, прежде чем повесить.
Сульг открыл рот и тут же закрыл его, крепко сцепив зубы. На скулах перекатились желваки.
— Ты понятия не имеешь о чести норлока, — продолжил Магистр так же негромко, сдерживая ярость. — Неужели ваш Наставник учил вас нападать на безоружных? Убивать тех, кто не может защититься?
Он помолчал секунду, не сводя взгляда с норлока: тот молчал, но глаза его подозрительно блестели.
— Наместник требует твоей смерти. Но, надеюсь, ты скоро сам найдешь ее — для тебя это будет самым лучшим выходом. — Магистр снова сделал паузу, пытаясь побороть сильнейшее желание собственноручно отвесить пару оплеух этому зарвавшемуся идиоту.
— Ты изгнан с нашей земли, Сульг. Совет Шести решил: таким, как ты, не место среди нас. Ты покинешь Доршату в течение двух часов. Если по истечении этого срока будешь замечен в городе, имей в виду: патрулям будет отдан приказ немедленно уничтожить тебя. Любым патрулям, — подчеркнул он. — И норлокам, и людям. Два дня тебе дают, чтобы ты исчез из страны, — продолжал он, заметив злость, вспыхнувшую в глазах Сульга. — И если когда-нибудь пересечешь границы — будешь убит, как собака.
Он помолчал мгновение — молчание было тяжелым, словно могильная плита, — и добавил:
— Твое изгнание — бессрочно. Все. Убирайся отсюда и считай, что легко отделался. Нам стоило большого труда убедить Наместника заменить твою казнь изгнанием.
Сульг не двинулся с места. Он молча смотрел на Магистра, и тот с удовлетворением понял, что утренние надежды оправдались: это выражение лица как нельзя лучше скрасит тяжелое впечатление от долгого, унизительного разговора с Наместником.
— Пошел вон, — тихо проговорил Магистр. — Если через два часа я увижу тебя в Доршате, то прирежу собственными руками с большим удовольствием. Так же, как ты зарезал в трактире безоружных людей.
Сульг машинально глянул на его руки, крупные, с крепкими узловатыми пальцами, припомнил, как Наставник рассказывал как-то, что в молодости Магистр считался одним из лучших мечников Доршаты, и вышел.
