Чекист понимает: в стволе последний патрон. А тут и заборы кончились. Перекрестился чекист и бьет без промаха…
Короче, опер портит преступнику ягодичную мышцу. Злодей задержан и под конвоем отправлен в госпиталь КГБ.
* * *
Наутро, вестимо, приглашают опера в прокуратуру — держать ответ, при каких обстоятельствах применено оружие. Закон у нас такой: раз стрелял — доложи…
Молоденькая прокурорша, естественно, вопрошает:
— При каких обстоятельствах вы применили оружие?
— Когда я увидел в его руках гранату…
— Предмет, похожий на гранату, — уточняет она.
— Нет, гранату, — упирается опер.
— Помилуйте, как вы могли определить это? Наверное, все-таки предмет, похожий на гранату, — снова уточняет она.
— Гранату! — стоит на своем опер.
— Сколько было времени?
— Девять вечера.
— То есть уже темно? (Была зима.)
—Да.
— Какое между вами было расстояние?
— Метров двадцать.
— И вы разглядели гранату?
—Да!
— Какое у вас зрение?
— Минус три.
Пожала девушка плечами.
— Простите, а что на стене написано? А там аршинными буквами: «Не курить». Прищурил глаза опер, строгий прокурор своим допросом раздражать начинает.
— Я не вижу, что на стене написано, но сумел же я при том слабом освещении попасть преступнику, извиняйте, в жопу. Тем более разглядел в его руках гранату. Я ее по запаху чую.
Прокурорша вздохнула:
— В общем, «и нюх, как у собаки, и глаз, как у орла»… — И надолго задумалась: «Как это с таким зрением дед в темноте видит?»
Секрет был прост. Старики учили: чекист должен быть сродни партизану и никогда ни в чем не признаваться! Даже если гранату не видел… в принципе.
Действия опера признали правомерными. И это справедливо.
А раненный в задницу преступник на суде получил семь лет, что тоже неплохо.
Сага о валенках
Ночь. Зима. Улица. Фонарь.
Бригада сотрудников наружного наблюдения работает за объектом.
А тот по городу сквозь пургу мотается. Несколько часов. У разведчиков уже лампочка начинает помаргивать. Заправиться пора, да некогда.
И вдруг объект выезжает за город. Сквозь снегопад он тащит за собой «хвост» наружного наблюдения. Все дальше от Москвы уходит. Вот уже и огоньки исчезли за спиной.
Короче, помотал он их по какому-то поселку, остановил машину около дома да шнырь в подъезд.
Заметили адресок, да в Москву разведчики двинули. Но куда ни повернут — то тупик, то гаражи.
Мотаются по поселку, как по городу Зорро. Заколдованный какой-то. Сквозь снегопад ни дороги, ни указателей не видно. Понимают, что придется им коротать ночь в машине.
Вдруг как из-под земли гаишник. Обрадовались опера ему, как своему спасителю. Подлетают к нему на всех парах, тормозят и в несколько глоток: — Где Москва?
А он руками машет и что-то нечленораздельное мычит. Они ему:
— Где Москва?
В ответ — лишь мычание. Поняли, что ненормальный какой-то… Только отъехали, а он бац и упал.
Подбежали к нему, а он лежит и стонет:
— Идиоты! Вы же мне на валенки наехали и остановились!
Замычишь, однако!
Музыкальный момент
Служил у нас опер. Но не обычный, а после консерватории. Даже концертмейстером работал перед приходом в КГБ. Парнишка симпатичный, с юмором и талантливый пианист.
И вот однажды требуется нам для беседы доставить в управление студента той же консерватории. Кому ехать? Естественно, нашему пианисту. Он всю свою сознательную жизнь в общаге консерватории прожил, каждый уголок знает.
Прибыл наш музыкальный опер туда ни свет ни заря. Пока все еще тепленькие. Нашел комнату, где студент живет. Стучит. Тишина. Только на кровати кто-то лежит.
Заглянул опер под одеяло, а там студент нужный беспробудно дрыхнет. Потряс его опер:
— Гражданин Алябьев?
— Да, а чего тебе надо?
— Собирайтесь, гражданин, вас на Лубянке с нетерпением ожидают. И авто к подъезду подано. Поспешайте!
А этот Алябьев нахалом оказался. Говорит:
— Я с вами, душителями свободы, тупицами бездарными, разговаривать не желаю! Хотите — несите на руках, — и снова в одеяло закутался.
Опер стоит. Размышляет: «Что с этим типом делать? На руках его не донесу, жирный очень». Вдруг замечает, в углу пианино, а на нем — ноты. Прочитал: «Этюды Брамса».
Чекистская смекалка и чувство юмора не подвели. Опер, откинув фалды пальто, за фортепьяно сел. И как вдарит и по белым, и по черным с листа этюд Брамса. Играет отлично, вдохновенно, так что из соседних комнат заспанные лица в дверь стали с любопытством заглядывать: что за талант объявился?
Студент тоже из-под одеяла выполз, глазам и ушам не верит: такое блестящее исполнение! Он сам столько времени разучивает эти трудные пьесы, плохо идут, а этот в кожаном пальто пришел и сразу так блестяще раскатывает! Вот тебе Брамс, вот тебе и Лубянка…
Быстренько оделся студент и отправился, куда повезли. В машине повернул голову к оперу:
— Вы уж меня простите, за «тупиц бездарных»… — А взгляд шальной, отсутствующий. От потрясения Брамсом еще не отошел.
* * *
Так студента в невменяемом состоянии в приемную КГБ и доставили.
Сама беседа на него впечатления не произвела. Но Брамс!..
Ирония судьбы, или Странные времена
Эта история на классическую тему «Адрес перепутали».
Реализует опер материалы по незаконному хранению оружия.
Прибыл к адресу клиента, который на одной из улиц в доме номер девять целый арсенал под кроватью хранит. Стоит у дома, ждет группу захвата и не замечает, что на номере дома «29» первая цифра отвалилась.
Час ждет. Нет никого, и это естественно: группа делом занята на той же улице, но в другом доме. Звонит в управление.
— Выехали, жди! Ждет еще час.
— Да куда они подевались? — орет. — У дома номер девять кисну с раннего утра.
—Тебе сказали: давно выехали! Жди! Ждет еще. Снова кончается терпение.
— Вы что там, с ума посходили? Три часа жду! Все, беру шофера и иду по адресу. Может, я проглядел, как группа прибыла?
* * *
Поперся опер по ошибочному адресу. Позвонил в квартиру, ему дверь нетрезвый бугай открыл:
