Пиппин смотрела на лежавшую на коленях коробку рахат-лукума, купленную за день до отъезда из Лондона. Она за долгие годы ни кусочка не съела, поскольку даже запах будил слишком много воспоминаний. В тот день она шла по улице, по которой ходила ежедневно, как всегда мимо кондитерской, но на этот раз поднос в витрине заставил ее остановиться.
Расчувствовавшись, она купила коробку и взяла с собой как талисман удачи. Она поделится с Дэшем, предложит «сокровище».
«Хм! Мне нужно больше, чем коробка сладостей, чтобы спастись из этой заварухи», - думала она, оглядывая узкую каюту.
Взглянув на коробку, Пиппин взяла кусочек, съела его и позволила на мгновение нахлынуть сладким воспоминаниям о поцелуях Дэша, его прикосновениях, о том, как они впервые занимались любовью на чердаке дома на Брук-стрит. Вкус восточной сладости воскресил потерянную страсть и глубоко запрятанные чувства.
Расплакавшись, она взяла очередной кусочек, представляя Дэша своей юности - сильного, с орлиным взором, дерзкого, озорного, вспоминая, как он доводил ее до экстаза, пробуждая каждую клеточку в ее теле.
Потянувшись, словно голодная, за пятым кусочком, Пиппин остановилась и закрыла крышку коробки. Двадцать три года! Двадцать три года она старалась забыть его.
Как она могла? Он был ее сердцем, и теперь он потерян.
Нет, тряхнула она головой, не желая сразу сдаваться. «Должно что-то остаться. Что-то от того человека, которого я знала, все еще скрывается под руинами». Но как он изменился, каким ожесточенным стал. Его раны слишком глубоки, чтобы легко залечить.
- Возможно, это слишком долго длилось, - сказала себе Пиппин и, поднявшись, шагнула к двери.
Она не сознавала, что слишком много лет пролегло между ними, чтобы найти путь назад. Слишком давно они целовались…
Глава 6
Как только она исчезла внизу, Дэш метнулся к перилам.
Он заметил, как стоявший у штурвала моряк в тревоге посмотрел на Нейта, болван, видимо, подумал, что Дэш решил броситься в воду.
Нет, он не заслуживал такого легкого конца - погибнуть в объятиях единственной возлюбленной, которая была ему верна.
Он вцепился в перила и смотрел на вздымающиеся волны, и его сущность, соль, текущая в его жилах, как любил говаривать Нейт, взяла верх. Шумно втягивая воздух, Дэш наполнял легкие резким морским запахом и обернулся только с одной мыслью: проверить, правильно ли поставлены паруса.
Конечно, все в порядке. Нейт со знанием дела отдавал приказы. Паруса белыми облаками вздымались над палубой, ловя ветер, словно нетерпеливые любовники ласку.
Корабли и волны - это все, чему он был верен. Женщины… гм, что касается прекрасного пола, то его послужной список не столь безупречен.
Волны вздымались и опадали, наводя на мысли об Абигайль, с ее задумчивыми глазами и пышными изгибами тела. У Нейта ее глаза, и время от времени взгляд сына напоминал Дэшу, как Абигайль смотрела на него… с печальным осознанием, что заключила плохую сделку, выйдя замуж за Томаса Дэшуэлла.
И ее сын был слабым оправданием отца.
Абигайль поглядывала на него через стол, и от этого выворачивавшего душу взгляда Дэш уходил в море, как только заканчивался ремонт «Цирцеи», убегал от вины, от правды.
От того, что они оба знали: он не любил ее. Он женился на ней, потому что ее отец был самым богатым, самым известным судостроителем в Балтиморе.
А она? Дэш покачал головой. Он никогда не понимал, что Абигайль Джеймисон рассчитывала получить в этой сделке, что она увидела в нем. Героя, предполагал он. Еще одну гордость Балтимора. Отважного капитана Дэшуэлла.
Отбросив эти воспоминания, он через плечо взглянул на темный проем, ведущий вниз. К ней. К единственной женщине, которую он любил. Леди Филиппа Ноуллз. Не ему чета. И все же Пиппин любила его, не заботясь о том, что станет с ними.
Но что он только что сказал ей? «Вы вырвали мужу сердце».
И ее потрясенного взгляда, откровенного ужаса на ее лице достаточно, чтобы снова и снова разрывалось его собственное сердце. По крайней мере, так должно быть.
Если у нее были хоть какие-то мысли найти возлюбленного своей юности, он разбил ее мечты и выбросил прочь, как обломки кораблекрушения.
Оторвавшись от перил, Дэш пересек палубу, еще раз взглянул на паруса и кивнул Нейту, который смотрел на него с верхней палубы.
Она оказалась здесь из-за ошибочной мысли о примирении и из-за страшных рассказов Нейта о его скорой кончине. О, Дэш мог себе представить, как его сын сгустил краски. «Миледи, боюсь, на этот раз…» Она всегда была мягкосердечная и добрая, милая, хорошенькая, невинная и слишком доверчивая. По крайней мере, была такой, пока не познакомилась с ним.
Дэш рывком открыл дверь в свою каюту и, запустив руку в волосы, уставился на беспорядок вокруг. Вряд ли это обитель героя, которого все ожидали обнаружить, узнав, кто он. Капитан Томас Дэшуэлл. Герой 1814 года. Гроза британцев. Обожаемый сын Балтимора.
И как разочаровывались они все, когда узнавали правду.
Даже его собственный сын смотрел на него настороженно и печально, как будто он тоже надеялся найти того человека, того легендарного героя. Дэш пнул в сторону разбросанную одежду, глянул на валявшийся старый вахтенный журнал. Книга была заполнена отчетами и рекордами, которыми он никогда не хвастался, случаями, когда он думал, что ни он, ни команда, ни «Цирцея» не выживут.
Но они выжили, и вместо того чтобы назвать его удачливым сукиным сыном, кем он и был на самом деле, его провозгласили героем.
«Я обычный человек!» - хотелось Дэшу крикнуть. И даже на обычного он не слишком тянет. Оглядев каюту, он заметил свое отражение в грязном зеркале.
Вот человек, который хочет, чтобы мир забыл его точно так же, как он желает забыть мир, говорило отражение. Покачав головой, он подошел ближе, пальцы коснулись холодного безразличного стекла. Оно лишь отражало то, что видело, не заботясь, что отражение станет шоком для зрителя, скажет правду, которая никому не понравится.
Дэш не узнал себя. Мутные глаза, кое-как подстриженные волосы, завязанные в старомодную косичку. А лицо рассказывало его историю красноречивее, чем любая ложь Нейта.
Его сын не лгал леди Филиппе. Он действительно похож на смерть. В зеркале виднелся только намек на того заносчивого упрямца, который поцеловал ее на прощание в Холлиндрейк-Хаусе и думал увидеться с ней через две недели.
Неудивительно, что она в ужасе шарахнулась от него. Он напоминал нищего из трущоб Севен-Дайалс. Для полноты картины не хватало только оловянной чашки да выпавших зубов.
- По крайней мере, зубы у меня еще все целы, - пробормотал Дэш, потирая подбородок, покрытый недельной, а то и двухнедельной щетиной. - Ты рассуждаешь как старик, - упрекнул он себя.
