Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
– Ведь-ма, – произнес нараспев машинист и вторично ударил кулаком по столу. – Где она, эта ведьма, Ахмедка? Покажи?
– Теперь нужно осторожно, – не обращая внимания на машиниста, продолжал Валитов. – Если уж пришел один раз, и другой раз придет.
Поминки продолжались до самого вечера. Уходили одни, приходили другие… Каждый приносил с собой какую-то еду, если не закуску, то выпивку. Уж и хозяев не было за столом: отец забылся в тяжелом пьяном беспамятстве, мать, сломленная горем и усталостью, не раздеваясь, на минутку прилегла на топчан, да так и уснула. Некоторое время подле стола бродила Наташа, но и она вскоре угомонилась. На улице остался только Пантюха. Он бесцельно бродил по двору, останавливался возле стола, на котором громоздились грязная посуда, пустые бутылки, захватанные стаканы, валялись дочиста обглоданные куриные и кроличьи косточки. Объедков практически не имелось, не считая нескольких хлебных корок. Пантюха собрал кости и отнес их собаке. Потом в хлеву жалобно замычала недоеная корова. Мальчик растолкал сестру, и та, сонно зевая, отправилась в хлев, загромыхала там ведром. Пантюха тем временем накормил остальную живность и присел у стола. Вышла сестра, взглянула на брата, приостановилась, как будто решив присесть рядом, но усталость, видно, пересилила. Она махнула рукой и отправилась в дом.
Почти совсем стемнело, лишь на западе небо продолжало едва заметно светиться. Из-за сараев выплыла громадная красноватая луна. Почему-то стало еще темнее. Мрак повис над Шанхаем.
Пантюха, пригорюнившись, сидел на лавке и думал. Горькие мысли одолевали его. С одной стороны, он действительно ощущал на себе огромную вину, с другой – был потрясен несправедливостью и бездушием со стороны окружающих. Ну, виноват! Нет спору. Так ведь не специально. Он вовсе не хотел погубить Ванюшку. И страдает он не меньше остальных. Как все же злы взрослые! Свои горести и проблемы без зазрения совести перекладывают на плечи детей. Может, просто не любят? Скорее всего так оно и есть. В последние дни он не услышал ни одного ласкового, да хотя бы просто ободряющего слова. Только брань и тычки. Где же выход?
Ваньке хорошо, он ушел из мира злобы и подлости. Интересно, где он сейчас? Может быть, на небе рядом с боженькой? Смотрит на братика и льет ангельские слезки. При жизни ему тоже доставалось. Шанхайские пацаны обижали… и родной брат поколачивал, случалось.
– Прости меня, милый братик Ванюша, – чуть слышно произнес Пантюха и заплакал. Слезы немного облегчили душу и одновременно ожесточили ее. Как бы отомстить родителям? А что, если тоже… умереть? Вот тогда они зарыдают. Пантюха представил, как по нему тоже справляют тризну, и ехидно усмехнулся. Хотя что в этом хорошего? Отец опять напьется, мать будет выть. Не проще ли сбежать, куда глаза глядят? Вот, говорят, есть такой остров Крым, там всегда тепло, на деревьях растут разные диковинные фрукты: яблоки и еще какие-то… Рви и лопай даром. Однако и тут закавыка. С беспризорниками нынче строго, не то что раньше. Старшие ребята рассказывали: снимают пацанву с поездов и сразу же в спецприемник, а потом в колонию. А в колонии нравы – как в тюрьме. Бьют все: и свои, и чужие, не разбирают – большой, маленький… Нет, дома все же лучше.
Внезапно небо озарило яркое огненное зарево, затмив даже свет луны. С минуту небо полыхало вселенским пожаром, потом зарево померкло. Пантюха прекрасно знал природу данного явления: на отвалы сливали шлак, оставшийся после доменных и мартеновских плавок. Дело привычное. Скорее бы стать взрослым, пойти на завод, зарабатывать деньги. Тогда можно жить как душе угодно, ни на кого не обращая внимания. Родители ни родители: деньги есть – живи не тужи.
Луна между тем поднялась довольно высоко, и ее сияние озарило все вокруг. Серебристая мгла окутала жалкие строения, покосившиеся заборы, чахлые кусты сирени – весь этот убогий нищенский быт придавленных жизнью людей. Лунный свет сделал все вокруг нереальным, призрачным…
Устав от дум, Пантюха уже решил отправиться спать, как залаяла их собака.
Видать, кто-то прошел вдоль забора, решил мальчик и прислушался.
Жук вновь издал лай, но какой-то странный: неуверенный и одновременно злобный.
– Эй, кто там?! – крикнул Пантюха. Никто не отзывался.
Собака вдруг громко и тоскливо завыла, и мороз пробежал по коже мальчика. Он вскочил и бросился к забору. Пусто. На кого же это она?
– Заткнись, Жук! – прикрикнул Пантюха на собаку, однако та продолжала протяжно выть, но вдруг, словно подавившись, смолкла, и тут Пантюха различил: поодаль у хлева кто-то стоит. Он пригляделся: похоже, пацан. Откуда? В детской фигурке присутствовало нечто чрезвычайно знакомое. Пантюха захотел окликнуть пацана, но внезапно понял, кто перед ним. Он замер, не в силах пошевельнуться. Дыхание перехватило, тело словно сковало лютым морозом. Ни крика, ни шепота не способны были издать помертвелые губы.
Фигура у хлева тоже стояла неподвижно и вроде глядела на него. Сколько так продолжалось: пять минут, полчаса, час… Пантюха не знал.
На луну набежали тучки, вдали громыхнуло.
Ступор неожиданно прошел, и Пантюха со всех ног кинулся в дом. Он захлопнул дверь, задвинул щеколду и, привалившись спиной к двери, вновь замер в томительном ожидании. Ничего не происходило. Пантюха поднялся, миновал сени и вошел в кухоньку, решив посмотреть в окно, что происходит во дворе.
С обратной стороны прямо к стеклу прилипло мертвое лицо брата.
Волосы у Пантюхи мгновенно встали дыбом, в голове что-то щелкнуло и взорвалось, колени подогнулись, и он сполз на пол, однако сознания не потерял, продолжал неотрывно глядеть на окно. Мертвец поскребся в стекло. Пантюха отчетливо видел, как рот его открылся, словно пытаясь что-то сказать. Пантюха скорее прочитал по губам, чем услышал слово «Пусти».
Отвернувшись от окна, мальчик на коленях пополз дальше в комнату и забился под топчан, на котором храпел отец. Сознание отключилось, и только два слова непрерывно повторялись в мозгу: «Что делать? Что делать?» Он вдруг вспомнил, что от нечистой силы помогают молитвы, но поскольку не знал ни одной, зашептал: «святой истинный… помилуй нас…»
В оконное стекло осторожно заскреблись, потом тихонько постучали.
Что же делать?! Разбудить мать, отца?.. А может, Ванюшка вовсе и не мертвец? Может, просто заснул, а сейчас очнулся, вылез из гроба и пришел домой? Он вспомнил рассказы о подобных случаях, якобы происходивших довольно часто, однако совершенно забыл, что брата вскрывали в морге. Да и как восьмилетний мальчишка мог преодолеть двухметровый слой земли над гробом?
В окошко по-прежнему упорно скреблись. Пантюха вылез из-под топчана и опять пошел на кухню. Ужас как будто отпустил его, уступив место состраданию. Да состраданию ли? Мальчика словно тянула к окну темная могучая сила. Он вновь поднял взгляд на стучащего. Глаза их встретились.
– Пусти, брат, – отчетливо прозвучало в мозгу у Пантюхи. Почти не соображая, что делает, он пошел в сени и отодвинул щеколду.
Брат появился на пороге, и в нос Пантюхе ударил запах сырой земли.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
