— Боже мой, ты, похоже, и впрямь рехнулась! Мой дом привлек внимание каждого констебля, шерифа и бобби по эту сторону Атлантического океана, не говоря уже о частных сыщиках и сопливых репортеришках. Конечно, я не так спокоен, как кажется. Я от всего этого устал. Вот и ты со своими намеками! В конце концов, это оскорбительно, миссис Гэндон. Я не видел твоего мужа живым! Я не был в связи с юной Эммой Лоуч. Я не могу отвечать за то, что она наговорила! Я не убивал Марту. А теперь, если ты все-таки считаешь меня маньяком, дверь открыта.
Шерил повернулась к камину и уставилась на пляшущий огонь.
— Я таким тебя не считаю, но кто-то явно болен.
— Возможно. Поэтому тебе следует уехать домой! Я же просил тебя?!
— Стив, — нерешительно сказала Шер, — а тебе не кажется, что это как-то связано с кануном Дня всех святых?
— Оставь это, пожалуйста. Канун Дня всех святых — всего лишь пикник в горах: костер, мужчины играют на дудках и напиваются. До очередного праздника осталось недолго, и ты сможешь увидеть все собственными глазами. Это нам, ирландцам, полагается верить в древние легенды, а не вам, американцам. Ты слишком много читала, девочка. Смотрела слишком много фильмов.
Это походило на правду. Она не могла отрицать, что эта мысль терзает ее, притом до такой степени, что она видела демонов в людях и искала зло в селении добрых фермеров.
Она повернулась к нему, чувствуя себя совершенно разбитой.
— Стив, неужели ты не понимаешь? Ты не отмоешься, пока не найдут убийцу.
— Шерил, мы говорили об этом уже сто раз. Барт О'Хин, старина Сэм и я прокручивали всю ситуацию. И не находили ответов. — Он усмехнулся. — Разве что древние друиды восстанут из земли, чтобы помочь нам.
— Зачем ты дал мне ключ от коттеджа? Разве не ты велел мне уехать?
— Если ты решишь вдруг остаться, я хочу, чтобы ты находилась поблизости, под моим присмотром.
— Так ты хочешь, чтобы я осталась или уехала?
— Я думаю, что тебе следует уехать, но очень хочу, чтобы ты осталась.
Шерил откинула голову назад и тихо произнесла:
— Ты не любил Марту, не любишь ты и меня.
Уголки его рта приподнялись как бы в мечтательной улыбке.
— Я мог бы по-настоящему полюбить тебя, дорогая.
Ему ничего не стоило, встретив привлекательную женщину, тут же оценить ее и переспать с ней. Проще простого. Шерил ничуть не сомневалась, что большинство из них с готовностью согласились бы на эту связь. Но она сама не желала быть в череде его временных любовниц, хотя и была очень увлечена им.
— Знаешь, я сразу немного влюбился, в первую же ночь, когда увидел тебя. На тебе был какой-то полупрозрачный наряд, волосы развевались как шелковые нити. Я понял, что ты только что из постели, где была счастлива с мужчиной. В моем сердце вспыхнула зависть к этому везунчику. Ты была так свежа и молода! Мне захотелось прикоснуться к тебе. И я сделал это, хоть и знал, что поступаю неправильно. Ты даже этого не заметила, так велико было твое отчаяние, когда ты искала своего мужа. Последние восемь лет я не жил монахом, но думал о тебе часто. И ты, как я вижу, совсем не изменилась. В тебе сохранилась та детская наивность, которая вызывает у мужчины желание защищать и покровительствовать. Но есть и кое-что еще в твоей улыбке, самой манере двигаться. То, что будит в мужчине низменные чувства и бросает в дрожь от желания.
— Не выдумывай, Стивен. Нет во мне ничего такого.
— Так будет.
Его слова прозвучали как предостережение.
— Мам! — вбежавший в комнату Крис прервал их. — Она говорит, что научит и меня.
— О чем ты говоришь, сынуля? — спросила Шерил.
— О физиономиях, которые я вырезаю для забавы, миссис Гэндон, — ответила за него Мэг, появившаяся из кухни.
Она широко и тепло улыбалась, эта высокая женщина с отливающими сталью волосами. У Кена ее улыбка, подумала Шер, они с матерью похожи.
— Иди взгляни, дочка, — пригласила она.
Они были выставлены в кухне на длинном разделочном столе. Поначалу Шер приняла их за обычные корнеплоды — турнепс, свеклу, картофель, потом заметила, что из них вырезаны лица. Жуткие лица с косыми глазами и беззубыми ухмылками. Они вызывали неприятное ощущение.
— Это «джэки»! — воскликнул мальчик. — Мэг показала, как их делают.
— «Джэки»? — глупо повторила Шерил.
— Да, — ответил Стивен, сев на один из старинных кухонных стульев и протянув мальчику картофелину. — Ирландцы начали вырезать эти маленькие лица еще несколько столетий назад к кануну Дня всех святых. Их делали, чтобы отогнать злых духов. Поэтому они такие омерзительные.
— Есть даже ирландское сказание на этот счет, — с гордостью вставила Мэг.
Стивен кивнул.
— Верно. Рассказывают, жил-был Джэк — очень скаредный мужик. Настолько жадный, что отказывал в приношении и богу, и дьяволу и жил, не веря ни в кого. И вот старый Джэк умирает. Рай отвергает его. Но и дьявол не обращает на него никакого внимания, ад ему также заказан. Поэтому духу Джэка суждено вечно бродить по свету неприкаянным.
— Ух ты! — воскликнул Крис. — А теперь люди вставляют в эти лица свечи, и они становятся фонариками?
— Да.
Мальчик посмотрел на Мэг.
— Могу я взять себе вот этот? Ну, пожалуйста!
— Бери, — с готовностью согласилась Мэг.
Блюда, которые приготовила кухарка, были чисто ирландскими.
— Мэг, Стивен, спасибо вам за чудесный обед. А теперь Крису пора спать.
— Ах, было бы за что благодарить. Я так рада была повидаться с тобой, дочка. Надеюсь, ты приедешь еще, — сказала Мэг.
— Не знаю, сколько мы еще тут пробудем, но обещаю заехать попрощаться.
— Я провожу, — сказал Стивен.
Крис сжимал руками картофелину-фонарик, шагая к машине. Луна едва проглядывала, но давала достаточно света, чтобы придать жуткий вид этому вырезанному в картофелине лицу. Шерил внезапно сообразила, почему «джэки» так напугал ее. Это чем-то напоминало маску бога-быка Гала. Усмешкой, разрезом глаз.
Это всего лишь картофелина, уговаривала она себя, но все-таки невольно поеживалась.
Крис вскарабкался на свое сиденье, а Стивен открыл дверцу со стороны Шер.
— Завтра я помогу тебе переехать в коттедж, — пообещал он.
— Нет необходимости. Я сама еще не знаю, как поступлю.
— Тогда скажешь мне утром. Я приеду рано.
— Стивен…
— Спокойной ночи, Шерилин. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Увидимся. Нам ведь нужно еще кое-что решить, правда? — не дав ей ответить, он снова попрощался: — Спокойной ночи.
7
Прошли годы с тех пор, как Шерил покинула Ирландию и вычеркнула Стивена из своей жизни. Он не должен был иметь для нее никакого значения, но имел.
