– И обнаружили на полу хорошо одетую леди, в живот которой были воткнуты ножницы. Вскрытие показало, что ножницы порвали диафрагму и вызвали паралич дыхательных путей. Она умерла через минуту. Естественно, нерожденный младенец умер вместе с ней.
– Нерожденный младенец? Какой ужас! Однако мне это кажется непреднамеренным убийством, возможно с целью самозащиты, особенно если за дело возьмется хороший адвокат.
– Именно. Это не то убийство, за которое обычно дают смертный приговор, но были отягчающие обстоятельства. Через несколько часов Уикем арестовали в пабе, который она часто посещала, – кстати, в том самом, где ее часто видели с мужем покойной. Она явилась в паб, словно ничего не случилось, и заказала пинту свое. го любимого пива. К ней обратились другие посетители, которые знали ее и слышали о происшествии на улице. При этом она опять изобразила, что не понимает о чем они говорят, и попыталась уйти. Пока вызывали полицейских, возникла потасовка.
– У нее, очевидно, был припадок, – выдвинула Адриана очередное предположение в защиту осужденной.
– Учитывая ее поведение и положение бывшей пациентки клиники для душевнобольных, следовало бы сослаться на невменяемость, и именно такой подход избрали адвокаты. Однако обследование специалистами-неврологами показало, что она лишь прикидывается безумной.
– А как может не особо искушенная в психиатрии портниха симулировать безумие?
– Обвинение полагало, что десять лет, проведенных в клинике, научили ее, как это сделать. Ее положение ухудшилось, когда стало известно о ее непристойном поведении в самой клинике: возникли предположения, что она находилась в интимной связи с другим пациентом и, возможно, с врачом. – Я замолчал, ожидая отклика.
– А имя доктора называлось на суде?
– Уж не думаете ли вы,… Нет, Адриана, все это имело место много позже смерти Гассмана.
– Каков же предположительно был мотив убийства? Любовь?
– Обвинение утверждало, что эта Уикем убила беременную жену своего любовника, а затем не смогла придумать лучшей защиты, как симулировать невменяемость. Ее обвинили в преднамеренном убийстве…
Адриана прервала меня:
– Очевидно, она оказалась в положении «бей или беги».
– Обстоятельства убийства не говорят в пользу его умышленности, но присяжные были шокированы ужасной смертью, деликатным состоянием жертвы и вопиющей дерзостью убийцы после совершения преступления, – сказал я, загибая три пальца.
– Видимо, у Хелен Уикем был плохой адвокат. Но не могу представить, что из-за этого ее вот-вот повесят, – сказала Адриана. – Дело совсем не похоже на убийство первой степени.
Я сверился со своими заметками.
– Было еще обстоятельство в виде тысячи фунтов, которые обнаружили в квартире Хелен, – невероятная сумма для швеи-сдельщицы.
– От любовника? Но это чересчур большая плата за услуги, вы не находите? – спросила Адриана.
– Муж жертвы поначалу отрицал, что когда-либо давал Хелен деньги. Затем изменил показания и стал утверждать, что никогда не давал ей много денег. Обвинение убедительно изобразило ее вымогательницей, получавшей хорошие деньги от различных мужчин.
– А имелись ли свидетельства о других мужчинах?
– Да, и некоторые показали, что Уикем была, исключительно агрессивной и сексуально извращенной.
– Все равно тысяча фунтов остается невероятной суммой, – согласилась Адриана, – даже если было очень много мужчин.
– Владелец паба, в котором ее арестовали, показал, что у нее было большое количество постоянных любовников как до, так и во время связи с мужем жертвы. Ее поведение было чрезвычайно скандальным, даже для завсегдатаев паба.
– В каком смысле скандальным? – с чрезмерным энтузиазмом спросила Адриана.
– Имеются свидетельства, что она позволяла лапать себя прямо на людях. А полицейские, арестовавшие ее, показали, что она пыталась подкупить их, предлагая очень большую сумму за освобождение.
– Но не собираются же ее повесить за попытку подкупа должностных лиц? – сказала Адриана.
– Во время дознания возникли подозрения, что ранее она убила еще одну соперницу. Одна из постоянных посетительниц паба исчезла – женщина, по слухам вместе с Уикем развлекавшая мужчин. Она была зверски убита. В свое время допросили и Уикем, но у той было надежное алиби. Как я поднимаю, суд над Уикем был очень занимателен, если вам нравятся такие вещи.
– А разве никто не свидетельствовал в ее защиту? – спросила Адриана.
– Да, были и другие показания, данные людьми, которых она обшивала. Они утверждали, что она была прямо-таки безупречна. Это были люди с определенным положением, и они вполне искренне верили в то, что она не была проституткой.
– Понимаю, смертный приговор вызвал протест, – сказала Адриана. – Но, с другой стороны, я не согласна с большинством смертных приговоров.
– Однако в конце концов присяжные признали ее виновной в убийстве первой степени, и судья Центрального уголовного суда Олд Бейли приговорил ее к повешению. Теперь ей остается жить менее недели. Казнь назначена на ближайшую пятницу. – Я грустно посмотрел на Адриану. – Не очень типично, что британский суд приговаривает к повешению женщину, не так ли?
Адриана кивнула:
– Не очень. Было даже несколько публичных протестов, но приговор не отменен.
Затем мы оба долго смотрели на огонь. Моя голова гудела. Мысли были то с Хелен Уикем, то с призраком доктора Гассмана, Гарри Гудини, сэром Артуром, Фредериком Уоллесом, но более всего с Адрианой. Я слишком устал, чтобы разбираться в них. Нежно похлопав Адриану по плечу, я прошептал:
– Спокойной ночи, – и удалился в одиночество своего номера.
Глава 6
Трудность в том, чтобы выделить из массы измышлений и домыслов досужих толкователей несомненные, непреложные факты.
Серебряный[7]
В воскресенье, уже ближе к вечеру, я прятался в тени напротив платяной мастерской Мэри Хопсон. Прежде чем занять свой пост, я убедился, что в доме нет черного хода: даже проезд, вклинивавшийся между овощной лавкой и аптекой, не доходил до него. Это было простое двухэтажное здание на узкой улице в Ричмонде-на-Темзе, которое явно очень давно не ремонтировалось. Большинство домов на улице от времени осели и скособочились. Их черепичные крыши были искривлены, кирпичные фасады крошились. Сама улица, вымощенная старым кирпичом, была узкой и петлистой.
Табличка над дверью, остро нуждающейся в ремонте, гласила просто: «Мэри Хопсон, владелица». Она даже не указывала, каким именно делом владеет означенная Мэри. Я предположил, что постоянные клиенты и без того знают, где она живет и чем занимается. Наружные деревянные части здания тоже нуждались в покраске, крыше недоставало нескольких черепиц. Терпеливо поджидая на холоде, я установил, что хозяйка дома, потому что над трубой вилась струйка белого дыма. Мэри, видимо, топила углем, и по небольшому количеству дыма, выходившего из трубы, я мог заключить, что она умеет поддерживать хороший, чистый огонь.
