Пока Толик говорил, Виктор Палыч подошел к Кате и, взяв ее за руку, ободряюще заглянул ей в глаза и кивнул в знак поддержки. Она смущенно улыбнулась ему и согласно кивнула головой. Но, поделав опять движения животом, лицо ее сделалось грустным. Она виновато посмотрела на него и произнесла потихоньку:
— Ну не получается пока…
Федя с болью посмотрел на это и отвернулся в окно. Виктор Палыч забрал у Феди грелку и, протягивая Кате, опять потихоньку и ободряюще сказал ей:
— Ну, не бойтесь… Все будет хорошо… Вы ведь каждый день это делаете…
— Я стараюсь… — виновато произнесла Катя, взяв грелку и поделав опять движения животом.
Павел Александрович со своего места опять посмотрел на нее и, откинувшись обратно на спинку дивана, сказал с сомнением:
— Ну, не знаю, не знаю… Будет ли толк от всей этой рекламы…
Петя взглянул на него и сказал, показывая на Олега:
— Помимо всего, у нас будет еще и свой штат пукалыциков… — Он немного осекся, но тут же поправился, виновато посмотрев на Олега: — То есть производителей газа. Один наш Олег может за день произвести кубометр газа. И сейчас наш главный конструктор, — он показал на Федю, который при этих словах сразу повернулся обратно ко всем и гордо распрямил спину, — разрабатывает систему ночного сброса газа. Специальные трусы с мягким шлангом.
Виктор Палыч, все еще держа руку Кати и ободряюще смотря на нее, обернулся на эти слова ко всем и воскликнул, опять по-ленински взмахнув рукой:
— Правильно! Добро не должно пропадать и ночью!
— Да им же неудобно будет спать с подсоединенным к заду шлангом! — кивнув на Олега, серьезно возразил Олег Иваныч.
— Шланг мы еще не утвердили, — почувствовав промах, тут же встрял Толик. — Может, разработаем какие-нибудь мягкие газосборники, которые на ночь можно будет просто засовывать в трусы, и все.
Сохранявший до этого нейтралитет Сергей Палыч вдруг радостно вскинул голову, почувствовав выход из своей больной темы, и теперь уже твердо встал на сторону новоявленных предпринимателей.
— Точно! — радостно воскликнул он. — И не нужно будет опасаться за ночной неконтролируемый сброс газа…
— Правильно! — поддержал его Виктор Палыч. — Добро не должно пропадать ни днем, ни ночью… И воздух в квартирах, общежитиях, в армейских казармах, зонах да и везде будет чище!
В этот момент Катя, сделав напряженное лицо, резко вырвала у него свою руку и, подняв юбку, засунула под нее сзади грелку. Лицо ее застыло в напряженном ожидании. Чиновники и врачи все сразу уставились на нее расширившимися глазами. Торчащая голова инвалида из Петиной палаты выпучила свой единственный глаз. Толстый Павел Александрович так резко бросил свое тело вперед, что диван заскрипел. И только Виктор Палыч с Петей и Толиком смотрели на нее радостно.
Звук был шипящий и такой еле слышный, что сидящие дальше всех на диванах Владимир Иваныч и Павел Александрович наклонили головы и выставили одно ухо вперед, чтобы услышать. Но, когда Катя резко достала из-под юбки грелку и передала ее Феде, который быстро начал вкручивать в нее штуцер, Владимир Иваныч сказал с сомнением:
— А ничего же не сделала… Я ничего не слышал…
— Я тоже ничего не слышал, — покачав головой, тут же подтвердил Олег Иваныч.
Катя смущенно глянула на всех и стыдливо опустила взгляд.
— Да как не слышали?! — победно смотря на возражающих, радостно сказал Виктор Палыч. — Я рядом, все слышал! Да сейчас и сами все увидите!
Он кивнул на Федю, который уже вкрутил штуцер и, достав из кармана зажигалку, зажег огонь.
В палате Пети одноглазый резко высунул голову из приоткрытой двери и ошарашенно произнес, смотря на всех выпученным глазом:
— О-хре-не-еть!!!
Он так же быстро попытался просунуть перемотанную голову обратно в проем между двумя другими инвалидами.
— Че там, че там? — сразу полезли за ним все остальные в палате, включая колясочника.
Но со стороны коридора голову одноглазого вытолкнула обратно рука врача в белом халате, и послышался его голос:
— Ну-ка спать! Спа-ать!
Петя с Толиком и Виктором Палычем, довольно переглянувшись, победно смотрели на остальных, которые уставились на догорающий огонь задумчивыми глазами.
* * *
В квартире Пети громко работал новый телевизор, по которому шли новости о том, что Киев просит у России взаймы технический газ для прокачки. В комнату из кухни вошла Юля, говорившая в трубку радиотелефона: — Они с Федей бизнес новый открывают, мама… Нет, я пока не могу сказать какой… Ну не могу потому что. Им сейчас разрешили сделать эксперимент в нашем районе, в Тушино, вот им испытательный срок дали месяц, если все получится, я тогда тебе расскажу. Хорошо? Ну все, давай. Целую.
Она положила трубку на журнальный столик и перевернула календарь с тринадцатого на четырнадцатое января. Потом ехидно улыбнулась и сказала со злорадством:
— Давай, давай, Катенька, поработай попой на благое дело…
* * *
На заводе в цехе Феди кипела работа. Кто-то подвозил на тележке кучу старых противогазов, кто-то сидел и вырезал из них клапана. Другие подтаскивали железо к работающим уже сварщикам, которые варили ящики. В основном цех в эти кризисные времена наполовину стоял, и всех рабочих разделили на смены, чтобы не бездельничали все вместе. И лишь когда бывали какие-то крупные заказы, что было крайне редко, то на работу выходили все. И предприятие, сделавшее этот крупный заказ, считалось здесь чуть ли не благодетелем. Теперь же этим благодетелем, сделавшим заказ и оплачивающим все счета, был Федя. Петя с Толиком взяли кредит в банке и доверили ему производственную часть процесса по созданию компании. И теперь он по-хозяйски шел по цеху в костюме с галстуком и командным голосом говорил человеку, идущему рядом с ним, показывая рукой в сторону сварщиков:
— Позовите Рябова. Из готовых ящиков нужно будет откачать весь воздух. Так, обрезки железа не выбрасывать! Потом из них будем крепления делать. Чертежи возьмите у меня в кабинете!
К нему подбежал мастер, который в обычные дни был начальником Феди, и громко спросил, теперь уже будучи подчиненным:
— Товарищ главный конструктор, трубы подвезли! Куда разгружать?
— Прямо сюда заезжайте, чтобы не таскать далеко! — распорядился Федя, показывая на свободную площадку рядом.
* * *
В кабинете главврача, расположенном сразу за комнатой отдыха, шло совещание по поводу некоторых перестановок, которые пришлось сделать в больнице в связи с посещением их городским начальством и особо важным пациентом. Поскольку его перелом был сложным и они вынуждены были держать его на растяжке и присматривать за ним, то больнице пришлось выделить для него комнату отдыха, поскольку других отдельных палат не было. Некоторым врачам это не понравилось, и один из них по имени Станислав Сергеевич прямо возражал сидящему в кресле главврачу:
