Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Он реагировал! Он жил там, под этой коркой! Внутри этого обрубка, под этим месивом, в котором невозможно было даже приблизительно разглядеть черты человеческого лица… Он цеплялся за жизнь, за этот крохотный лучик света снаружи…
Я даже не хочу задумываться, что он чувствовал в этот момент. Какую испытывал боль. И не знаю, что было с ним дальше. И не хочу знать, не хочу думать и догадываться. Хотя догадываюсь… Но эта чужая боль сидит во мне все эти почти уже 30 лет. И не утихнет. И не уйдет никогда. И не забудется…
Танцор диско
Помимо прочих радостей жизни в виде нормальной еды, сна и человеческого в целом отношения были в госпитале и другие прелести, напоминавшие о давно забытой гражданке. Кино, например. Причем здесь его можно было воспринимать в исходном, первоначальном предназначении — поход в кино с целью просмотра кинофильма.
Дело в том, что встречи с «важнейшим из искусств» нам изредка устраивали и в Фергане, и даже в Гардезе. Но у бойца первого года службы попадание на полтора-два часа в полутемное помещение, где его оставляют на это время в покое, вызывает лишь одну реакцию — сугубо рефлекторную и непреодолимую. Те, кто служил, уже заулыбались… Правильно, он засыпает. Сон этот, конечно, не назовешь глубоким и спокойным — периодически нужно изображать интерес к происходящему на экране. Ибо отсутствие такового порождает ужасную обиду в отцах-командирах и старших товарищах. Их желание приобщить молодого солдата к прекрасному столь велико, что низменное стремление этого раздолбая захрючить доставляет им неизъяснимые мучения, непреодолимо перерастающие в злобное шипенье, подзатыльники, тычки под ребра и тому подобные приемы приобщения к искусству.
Для молодых солдат крайне важно выработать систему поочередного сна, чтобы волны Морфея не выкашивали их ряды одновременно. Чьи-то головы постоянно должны возвышаться… Признаюсь, эту науку мы с товарищами освоили идеально, потому как ни одного из просмотренных за первые полгода службы фильмов я не запомнил даже по названию. В смысле не сейчас не помню, а уже на выходе с сеанса не мог вспомнить. Как, собственно, и содержания.
Справедливости ради скажу, что большинство фильмов, просмотренных позже, уже в бодрствующем состоянии, тоже не произвели на меня впечатления. Видимо, кто-то очень изощренно-талантливый отбирал и распределял киноленты по частям воюющей 40-й армии для просмотра 18 — 20-летними бойцами. Помню, например, как, уже отслужив года полтора, тем не менее, из последних сил боролся с не подобающим «дедушке» сном на «Женитьбе Бальзаминова». Хотя смотрел потом — вроде хороший фильм, актеры шикарные, все дела. Но, видно, всему свое время и место…
Однако я отвлекся. Короче, к моменту попадания в госпиталь кино для нас с Пахомом практически перестало существовать как искусство. Исключительно как возможность похрючить в относительном покое. Поэтому и первое время в госпитале никакого интереса к нему мы не проявляли — спать и так получалось достаточно. Но, пробыв в госпитале пару недель, мы оказались в команде выздоравливающих. В ней оказывается большинство бойцов, которым уже не нужен постельный режим и особый уход, но которых еще рановато выписывать. Субъектов из этой команды используют на всевозможных подсобных работах в госпитале.
Уж не знаю, чем мы приглянулись дембелю, который заруливал этой командой, но после нескольких «разовых акций» он командировал двух изрядно похудевших «шнуров»-москвичей на суперблатное местечко — в столовую, где питались работавшие в госпитале гражданские специалисты.
Если госпиталь был раем, то гражданская столовая стала для нас райским садом. Тетка, рулившая там, сильно нас полюбила и всячески старалась облегчить жизнь двум заморышам. (Дай ей бог здоровья!) В отделении можно было вообще не появляться. Мы и не появлялись — жили там же, в столовке, поближе к «хавчику» и подальше от проблем в виде более старших по призыву воинов-интернационалистов.
И вот, в виду такой неожиданно выпавшей на нашу долю лафы, когда удалось временно отъесться и отоспаться, в нас вскоре проснулась и тяга к прекрасному.
Из всех посмотренных в госпитале фильмов запомнил я лишь один, зато навсегда. Никогда мне не узнать, какие обстоятельства побудили на это ответственных за досуг и отдых бойцов ОКСВА, но в конце октября в ЦВГ завезли индийский «Танцор диско». Помимо сюжета, в котором добро после долгих и упорных битв побеждает зло, нанося ему звучные удары, проносящиеся в метре от лица, все индийские фильмы похожи огромным количеством песен.
Как очевидно из названия, в «Танцоре диско» было еще и множество танцев. Танцевал и пел главный герой, его любимая, его конкурент, любимая конкурента. Частью сюжета был даже всемирный чемпионат танцев-диско, на котором танцевали придурковатые европейцы, обезьяноподобные африканцы и, конечно же, неподражаемые индийцы. И именно на этом чемпионате главного героя «переклинивало» — он не мог начать танец, и любимая пыталась расклинить его ставшей впоследствии хитом песней «Джимми, Джимми».
К чему я так подробно пересказываю индийский фильм, каких сотни и все похожи друг на друга? Это вы поймете только тогда, когда и у вас в голове зазвучит эта музыка. Вспомнили? Ритмичная музыка, симпатичная, призывно танцующая девушка…
Джимми, Джимми, Джимми
Аджа, аджа, аджа…
…И полный зал пацанов в госпитальных пижамах. Забинтованные головы, загипсованные руки, ноги, схваченные железными тисками аппарата Илизарова. Кто-то с костылями, кто-то на каталке… Десятки короткостриженых мальчишеских голов и устремленных на экран глаз. Пацаны пытаются что-то острить, ерничают по поводу пышных форм героини. Но каждый из них много бы отдал сейчас, чтобы смотреть эту слезливую лабуду в другом месте и в другом окружении.
Всем ли из них суждено потанцевать под диско? Да что там танцевать — ходить нормально, жить нормально. Да вообще — жить…
Да нет, наверное, сейчас, глядя на экран, они не задумываются об этом — они слишком молоды и оптимистичны для этого. Об этом задумываюсь, спустя годы, я, вновь и вновь, услышав «Джимми, Джимми». И оказываюсь в кинозале кабульского госпиталя. И снова становлюсь 18-летним молодым солдатом, «шнуром» 56-й гвардейской ДШБ, получившим такую необходимую передышку и понимающим, что скоро весь этот призрачный рай исчезнет. Потому что грядет выписка, а «тариться» в госпитале — это не по мне. Хотя возвращаться жутко не хочется. Да нет, не «не хочется» — просто «жутко».
Жутко от того, что, приблизившись хоть чуть-чуть к тому, что называется «нормальной жизнью», пусть самую малость отогревшись на этом тепле под «Джимми, Джимми», нужно снова нырять в темную ледяную прорубь «шнуровского» существования в бригаде. Но куда денешься — кончилось кино, кончились песни, кончились добродушные гражданские спецы и сердобольная завстоловой. Полетели «до дому», будь он неладен…
Неизвестный солдат
(ноябрь 1984 года, Кабул)
Вот и прошли три недели в госпитале. Как мне нужна была эта передышка! Как быстро она закончилась… Как жутко не хочется снова в Гардез, но такова суровая реальность. Правда, воплотить в жизнь эту «реальность», будучи солдатом, прослужившим полгода, само по себе немалая проблема. Никакой организованной системы доставки из госпиталей в части нет. Соответственно, как добраться из Кабула в свою часть, ты должен беспокоиться сам. Вот если не доберешься — ты дезертир. А как — твои проблемы. Ограниченному контингенту ты нужен в качестве бойца, в строю, а вне строя — бултыхайся, как хочешь.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
