Здесь, вдоль берега, небольшими (по две-пять штук) редкими колониями селились те сами обладатели огромных раковин, которую мы нашли в первый день.
Рядом, на границе воды и суши, по камням и прибитым к берегу водорослям, ползали улитки поменьше. И чем крупнее был носитель раковины, тем меньше колония. И те, и другие речные "жители" встречались тем реже, чем дальше мы продвигались.
Их "мясо", запеченное прямо в раковине, на огне превращалось в студень, а вот живые мелкие собратья преподнесли сюрприз.
Слизь, в которой я перемазалась, пока вылавливала мелких моллюсков из воды, принесла облегчение моей израненной коже. Это открытие приятно обрадовало, чем я и поделилась с Дарием:- Да-ар смотри! — Кожа, воспаленная, после солнечных ожогов, на глазах светлела, зуд и боль стихли, а волдыри сдувались и "рассасывались". Места порезов и ранок покрылись тонкой новой розовой кожицей.
Я получила красивый золотистый загар, впервые в жизни.
Мы не знали, встретится ли еще на пути эти обитатели пресной воды, и попробовали “заготовить” слизь впрок в небольшой раковине — Дарий наложил заклинание стазиса, но слизь через несколько часов свернулась и превратилась в дурно пахнущую субстанцию.
Тогда мы выбрали самых мелких моллюсков и поместили их в крупную раковину, наполненную водой, и меняли и воду и моллюсков при каждой находке колонии.
А еще… вода со мной “разговаривала”.
Изначально я не придала этому значения.
Бежит себе ручеек, журчит — ну и ладно. Чем больше я находилась вблизи от воды — тем яснее я слышала “шепот”.Поначалу Голос воды не столько слышала, сколько ощущала краем сознания: как тихий, невнятный, жалобный ропот волн, набегающих на морском побережье. Чем больше я проводила у воды времени, тем он становился громче, отчетливее и уже напоминал приглушенный гул голосов в одном из многолюдных музеев.
Именно благодаря этому “шепоту” я нашла еще пару колоний.
Смутные воспоминания детства… Сказки, рассказанные мне на ночь, больше не казались "сказками". Они становились явью. Засыпать каждый вечер под старческое бормотание — это одно.
А столкнуться в реальности…Без помощи и совета…
Наверное сложно жить, когда магия — часть твоей жизни и ты привык к ней с рождения. А потом по какой-то причине ее лишаешься. Мне этого не понять — я всю свою сознательную жизнь жила обычным человеком. и меня это устраивало.
Магистр пытался “разбудить” свою магию, применить её, куда только можно. Но максимум, на что хватало его сил — это уменьшить боль, разжечь костер и проверить пищу, съедобно она или нет. Он ничего не говорил, но я то видела: Дарий злится.
Я присматривалась, слушала и наблюдала. И отчаянно нуждалась в маленькой книжице, доставшейся мне в наследство и в которую заглянула всего лишь раз …
Вода меня успокаивала, ласково гладила тело, когда я купалась, или не давала упасть, когда я поскальзывалась на мокрых камнях.
Она же мне нашептала”, что скоро будет “много бурной воды”. Что это значит — я поняла позже.
Дарий выяснил, что на живые существа его магия не действовала. Совсем. Мелкие животные и порхающие птицы словно сбрасывали с себя волшебное лассо — оно соскальзывало, не причиняя вреда живности.
А ещё он вечерами пытался открыть портал — когда я исчезла вместе с Няшем, у него же получилось.
— Я не могу открыть портал дальше, чем на половину длины нашего дневного перехода, Дома тоже открывал их на небольшие расстояния, и перерасхода сил не было. Здесь же каждое "открытие" выпивает резерв так, сословно у меня где-то пробоина, — однажды вечером поделился со мной мрачный Дарий.
Чтобы открыть переход куда-то, он должен был, как минимум, побывать там лично. Порталы в мире Дария строились на координатах, с четкой привязкой к местности
Еще его смущал магический фон, который напоминал шумы или помехи, которые для него выглядели так же, как помехи при попытке поймать нужную радиоволну
Неожиданно пропал Няш. Исчез, словно его и не было. Я расстроилась: за прошедшее время успела привязаться к ласковой зверюге и поверить в "свои" способности. Но… он вольный житель.
Наши мясные запасы были на исходе.
Вдоль берега становилось идти все сложнее.
Мелкая речушка, по берегу которой мы шли, впала в другую, более широкую, по которой мы продолжили путь.
Берег обрастал большими камнями и высокой колкой травой, которой мы раньше не видели.
“Тропические” заросли остались за спиной и поредевший лес прибрежья стал больше напоминать мангровый.
Все чаще стали видны скальные выступы.
Водный поток бурлил пенными перекатами, приносил больше свежести, и… комаров. Мелкие противные кровососущие черными тучками вились над нами, и даже дым от костра не помогал избавиться от них. На ночь приходилось с головой укрываться накидкой из листьев, под которой я пряталась днем от солнца.
Ранним утром, мы оказались на высоком скальном гребне, с высоты которого, как на ладони, просматривалось раскинувшееся внизу огромное озеро, окруженное синезеленой дымкой леса. Из него же вытекало несколько извилистых серебристых лент. А прямо под нами, далеко внизу, клубился туман, на поверхности которого вспыхивали искристые яркие радуги.
Огромный, грохочущий водопад.
И где то там, за лесом, вдоль берега одной из водных серебристых лент, виднелись мелкие белые точки.
На глазах выступили слезы и я резко сморгнула.
Неужели все?! Чуть-чуть потерпеть, и я получу нормальную кровать, душ и… а как нас примут?!
— Да-ар… Ты видишь? — прокричала в ухо Дарию и указала рукой на точки. Дома?
Магистр безжалостно развеял зародившуюся было надежду: Идти до поселений не меньше недели. По земле. А вот если сделать плот…
Он покосился на меня и мрачно усмехнулся:
— Надеюсь, хоть на это моих сил хватит. Не магических, так физических.
Перед спуском мы решили перекусить.
Но едва мы расположились для отдыха на небольшой уютной полянке, как кусты затрещали и из них выскочил Няш.
Он радостно закрутился вокруг, ткнулся по очереди мокрым прохладным носом сначала в меня, потом в Дария, лизнул руку и выжидающе уставился в сторону, с которой пришел.
Я
