борту каких-нибудь посторонних предметов? – спросил он изменившимся голосом, будто только что бригадный генерал сорвал с него погоны. – Баллонов с газом или мешков с белым порошком?
– Нет, не заметил! Ни баллонов, ни мешков у меня быть не может, потому что в аэропорту Пьярко самолет лично проверила лейтенант службы безопасности.
– Лейтенант службы безопасности? – насторожился полковник. – Странно. Не знаю никакого лейтенанта. А кто дал ей такое распоряжение?
– Понятия не имею! Вам видней… Видите, какой у вас бардак творится?
– Так, все понятно, – процедил полковник. – Все понятно… Вам на борт тайно занесли либо взрывчатку, либо порошок со спорами сибирской язвы!
«Он ненормальный!» – подумал Гера, тяжело вздыхая.
– Оружие у вас есть? – спросил полковник.
– А как же! – радостно ответил Гера. – Стодвадцатимиллиметровая гаубица, танк "Леопард" и система залпового огня.
– Что ж, ладно, – мстительно произнес полковник. – Посмотрим, как вы потом будете шутить.
– Когда потом? – уточнил Гера.
Полковник не ответил. Он хоть и застращал Геру, но по-прежнему ничего страшного не происходило. «Лиджет» продолжал лететь на Тринидад, с каждым мгновением сокращая расстояние до Лисицы.
– Пилот, вы можете подойти к человеку, который находится на вашем борту? – спросил полковник примиренческим тоном.
Ну вот, уже прогресс: не "к террористу", а "человеку, который находится на вашем борту".
– Для этого я должен буду встать из-за штурвала, – напомнил Гера.
– Я догадался об этом.
– И мне придется снять наушники. А это значит, что некоторое время я не смогу слышать вашего голоса.
Такой расклад не слишком устраивал полковника. Он некоторое время молчал, затем уточнил:
– А со своего кресла вы его видите?
– Только ручки от носилок и край простыни. Но то, что по салону никто не ходит, я вам гарантирую.
Гере не доставило бы большого труда встать из-за штурвала, подойти к раненному и пощекотать его за пятку, и он готов был это сделать. Но полковник не торопился отдать приказ. Его что-то беспокоило.
– Послушайте, – произнес полковник тихо, будто опасался, что его услышит еще кто-нибудь, кроме Геры. – Может быть, вы попытаетесь его связать?
– Что? Связать?
– Да, связать или еще как-нибудь обездвижить. Можно оглушить. Ударьте его чем-нибудь тяжелым по голове. Или накиньте ему на шею веревку… Вы понимаете, что я хочу?
Опять двадцать пять! Крепко же он зациклился на террористах!
– Полковник, я не могу ударить по голове раненого человека, – признался Гера. – У него и так голова пробита!
– Если вы этого не сделаете, то прольется много крови…
– Чьей?
– Вашей, конечно.
– И прольет ее, разумеется, группа захвата?
– Вы догадливы, только не надо опять вставать в позу. У вас нет выбора, и никто вам сейчас не поможет. Но в ваших силах остановить этого безумца и спасти свою жизнь…
Гере надоело воинственные бредни полковника. А может, это вообще не полковник, а какой-нибудь сумасшедший радиолюбитель, которому удалось настроиться на частоту серебряной птички! Пора прекращать этот базар! Если раненый в сознании, то пусть сам расскажет полковнику свою биографию и поделится с ним своими планами на ближайшее будущее.
Гера решительно взялся за рычаг кресла, сдвинул его назад и встал. Никогда еще он не проделывал этот фокус – не покидал пустую пилотскую кабину во время полета, хотя ничего страшного в этом не было. Бортовой компьютер не хуже человека справлялся с управлением самолета, а вмешательство пилота могло понадобиться лишь в экстремальной ситуации. Надеясь, что таковая не наступит, Гера смело повернулся спиной к приборам и прошел в салон.
Пока Гера сидел за штурвалом, пронзительные лучи солнца заливали ему глаза, и потому он не смог отчетливо рассмотреть все детали неосвещенного салона сразу. Опустившись на корточки, Гера приподнял край простыни и с недоумением уставился на пустые носилки. Он щурился, часто моргал, но это не помогло увидеть раненого. Хлопая глазами, он сидел так до тех пор, пока не раздался щелчок затвора, и в его затылок не уперся твердый предмет.
"Не может быть!" – подумал Гера, обеспокоенный тем, как унизительно теперь будет признать правоту полковника.
– Чего расселся? Вставай! – услышал Гера за своей спиной визгливый и совсем не страшный голос.
Гера выпрямился.
– Повернись! Только без шуточек! Стреляю сразу и метко!
Может, было бы полезно в эти минуты испытать страх, который заставляет мобилизоваться и смотреть на жизнь серьезными круглыми глазами. Но сейчас Герой владело только любопытство: неужели это в самом деле террорист? Неужели камикадзе? Гера еще никогда не видел настоящего камикадзе.
Он повернулся. У шкафа стоял кругленький человечек, похожий на надувного Санта-Клауса. В одной руке он сжимал пистолет с неестественно кривым стволом, а другой разматывал бесконечный бинт, которым была обмотана его голова. По мере того, как голова оголялась, взору Геры открывались торчащие во все стороны редкие жесткие волосы, круглые свинячьи глазки и изогнутые удивленной дугой черные брови. Низкий сморщенный лоб был покрыт розовыми пятнами, напоминающими материковые очертания на карте. На подбородке, закрывая шею, лохматилась редкая бороденка. На рот опускались жиденькие усы. Гера видел этого человека впервые и, конечно же, не мог знать, что перед ним стоит сам администратор гостиницы "Нью рашнс" Педро дель Санта Кастьяно Луис Фернито, на бытовом уровне – Дикобраз.
– Руки протяни! – потребовал Дикобраз. – Я их должен связать!
Гера излишне старательно вытянул руки и въехал обоими кулаками в тугой животик террориста. Дикобраз ахнул, закатил глаза и тотчас принялся яростно размахивать пистолетом.
– Но-но! – крикнул он. – Без шуточек! Я Абдул Азиз! У меня крупнокалиберный "семмерлинг"! И во мне больше двухсот пятидесяти фунтов веса! А удар кулака сбивает осла с копыт!
– Все понятно, – ответил Гера, стараясь придать своему лицу выражение восхищения. – Я как на тебя глянул, так сразу и понял, что ты одним ударом валишь с копыт осла. Ты только объясни мне, какой частью тела я буду управлять самолетом, если ты свяжешь мне руки?
Дикобраз нахмурил брови и швырнул бинт себе под ноги. Гера смотрел на незнакомца со смешанным чувством жалости и брезгливости… Неужели этот жалкий и смешной человечек, который изо всех сил старался казаться страшным, жевал губы и выпячивал животик, мог так сильно напугать бравого полковника Чеффинджа? Плюнуть не на что! От горшка – два вершка.
– Ладно, иди за штурвал, – приказал Дикобраз и толкнул стволом пистолета Геру в плечо. – Курс на Тринидад!
Какая тоска! Гера изо всех сил старался испугаться, но у него ничего не получалось. Не повезло, так не повезло. Кому-то, наверное, попадаются настоящие террористы – злые и кровожадные, как пираньи, а Гере попался перекормленный суслик с игрушечным пистолетом. И что теперь прикажете делать? Признаться полковнику, что тот
