она всё видела. И всё поняла.
Всемогущие боги…
Надо было извиниться.
Что-то придумать.
Объяснить.
Соврать.
Сделать так, чтобы она не хлопнула дверью прямо сейчас, хотя, наверное, он заслужил.
Яков открыл рот, сам не зная, что собирается сказать, но Злата его опередила.
– Шоколад, – медленно произнесла она, глядя ему прямо в глаза. – Поверь, это стоит попробовать.
Потом поставила стакан на стол, взяла упаковку, вскрыла ее, достала темно-коричневый брусок и отломила кусочек. Яков смотрел и чувствовал, что отчего-то не может пошевелиться. Дядька рассказывал ему про путы. Темный заговор, превращающий человеческое тело в куклу-марионетку. Сейчас ему казалось, что именно так человек под этим заговором и должен себя чувствовать. А потом Злата сделала то, отчего у Якова вообще на время перемкнуло способность здраво мыслить. Подошла совсем близко, поднесла кусочек к его губам и надавила им на нижнюю.
– Пробуй, – то ли предложила, то ли приказала она.
Ноги стали ватными, в голове сгустился туман, внизу живота потяжелело. Злата стояла слишком близко, так, что он видел каждую веснушку на ее лице, и смотрела, не мигая, и зеленые глаза ее сверкали, будто на дне их скрывались сокровища. Давным-давно Яков слышал историю о проклятых кладах. Кто найдет и заберет с собой, тот обречен. Но не забрать невозможно.
Злата не торопила его, и в какой-то момент воздух в легких закончился, а тело забыло сделать вдох, пришлось напомнить ему об этом: Яков рефлекторно приоткрыл губы, и Злата протолкнула между ними кусочек шоколадки. При этом пальцы она не убрала. Кровь одновременно бросилась в два места. Лицо запылало. Черт-черт-черт… О том, что творилось ниже, он предпочел не думать. Злата понимающе улыбнулась, и это было самое ужасное.
– Вкусно? – поинтересовалась она.
Что?
Ах да… Шоколад… Горьковато и одновременно малость приторно. Кажется, Злата действительно ждала ответа. Пришлось вспомнить, как говорить.
– Н-ну…
– Дай попробую.
Она провела большим пальцем по его нижней губе, а потом приподнялась и поцеловала. Простое касание губ губами. Но Якова словно молнией ударило. Он шумно выдохнул. И очнулся. Отшатнулся, толкнул рукой стол и смахнул на пол кружку. Та упала, но не разбилась: ковер смягчил удар, зато мгновенно пропитался чаем.
– Ай, – поморщилась Злата, созерцая образовавшееся пятно.
– Т-ты ч-что д-делаешь? – не сдержался Яков, которого это пятно сейчас интересовало в последнюю очередь.
Он попытался восстановить дыхание, но получалось плохо.
– А разве не очевидно? – вполне искренне удивилась Злата. – Подожди-ка.
Как ни в чем не бывало она присела на корточки и провела рукой над ковром. Тот мгновенно просох, и на нем не осталось ни следа. Злата подняла кружку и поставила на стол.
– Так на чем мы остановились? – приподняла бровь она и сделала к нему шаг.
Яков шагнул назад. Злата засмеялась. Почти по-доброму.
– Яш… – позвала она. – Можно, я буду звать тебя Яшей?
– М-можно…
– Яша. Успокойся.
И снова сделала шаг вперед. Яков повторил свой маневр. Они кружили по комнате, словно охотник и его добыча, угодившие в расщелину. Бежать было особо некуда. Кровать то и дело попадалась на глаза, словно стояла везде.
– Яш-ша, – протянула Злата и вдруг снова оказалась совсем близко.
Яков дернулся в сторону и уперся спиной в шкаф. Злата прижалась к нему грудью, и он замер. Стук сердца отдавался в ушах барабанной дробью. Она подняла к нему лицо. Коснулась носом носа. Медные кудри щекотали щеку. А зеленые глаза смотрели так лукаво…
И Яков с ужасом осознал, что ему это нравится.
Очень-очень.
Да, всё это было чертовски неправильно. Но одновременно с этим слишком хорошо, чтобы прекратить немедленно. А может, это сон? Ну, ему всякое порой снилось, и…
Злата слегка сместилась, приподнялась и провела губами по его шее. С левой стороны. Там, где были шрамы. Ее дыхание опалило кожу.
– Нам будет хорошо, – прошептала она ему на ухо, подтверждая то, о чем он уже и сам догадался.
А потом прикусила кожу чуть ниже. Волна жара пробежала по телу. Яков закусил губу, сдерживая рвущийся наружу стон.
– Я-аш.
– Ч-что?..
– Ешь шоколадку. И не забудь про мазь. И мы не допили чай, так что я вернусь.
И она поцеловала место укуса и отстранилась, подмигнула ему, а затем забрала свой рюкзак, обулась и ушла.
Хлопок двери показался сродни раскату грома. Совершенно сбитый с толку, ошарашенный и обескураженный собственными ощущениями и тем, как мучительно резко всё закончилось, Яков упал на стул. Ему очень-очень хотелось выругаться вслух. Но он сдержался.
* * *
Остаток дня и ночь прошли ужасно. Воспоминания не желали отпускать, мешались с фантазиями, и неотступно за ними следовали вина и стыд за произошедшее. Что это было, черт возьми? «А разве не очевидно?» – ехидно поинтересовался внутренний голос, почему-то обернувшийся голосом Златы. Очевидно-то очевидно, только вот какого… Яков прикусил губу и уткнулся горячим лбом в прохладную стену. «Надо было ловить момент», – укорил его внутренний голос, теперь уже интонациями Клима.
«Прочь, прочь, прочь!» – взвыл на них обоих Яша.
Боги, да если бы она продолжила, он бы…
Он бы что?
Яков заметался в постели, пытаясь найти позу поудобнее, но одеяло мешалось, простыня оказалась сбита, подушка была слишком мягкой, и вообще всё раздражало. Он подскочил с кровати, метнулся к окну, единым махом переложил все с подоконника на стол и распахнул створки. Они отворились нехотя и с легким скрипом. Ночной воздух ворвался в комнату и охладил лицо.
Злата сказала, что вернется. Намерения свои обозначила более чем ясно. Зачем ей всё это? Хочет отношений? Но тогда всё это должно было начинаться не так. Люди переглядываются, разговаривают, потом за руки в первый раз берутся…
А не нападают друг на друга с поцелуями!
В парке что-то зашуршало, и Яков отшатнулся от окна: на мгновение почудилось, что это Злата и что она ворвется сюда прямо сейчас.
Ага, влетит на помеле в открытое окно.
С нее станется.
Ведьма.
Боги…
И Яков с болезненной ясностью осознал, что страшится и хочет этого одновременно. Хочет, чтобы она появилась в его комнате немедленно, пока темно, пока он на взводе и не способен рассуждать здраво. Хочет притянуть к себе сам, обнять, прижать ближе, поцеловать, снова ощутить ее губы на своей коже. Хочет…
Но он ведь ее совсем не знает… И Клим прав, это просто влечение. Его нужно перебороть. Передышать. И если Злата придет еще раз, он спокойно поговорит с ней и объяснит, что ему очень стыдно за свое поведение, что, вероятно, у них вышло какое-то недопонимание, что она ему очень нравится…
Чертовски нравится…
Что у него от нее явно помутился рассудок…
Что он вовсе не хочет ничего ей объяснять, а хочет поддаться своему желанию и в кои-то веки на всё наплевать…
Но что он так не может.
Не может.
В том числе потому, что она этого не заслужила.
Яков не стал закрывать окно, вернулся и упал на постель. Уставился в потолок.
И всё же… А что же сама Злата? С ним-то всё понятно, он влюбился как дурак в девушку, которую видел сегодня четвертый раз в жизни. Хотя, наверное, целый день, проведенный вместе, можно счесть за очень крупный раз, но тем не менее. И допустим, его влечение объяснимо, просто возраст такой, отец предостерегал, да и сам он не маленький и всё понимает. Но с этим можно и нужно бороться.
Но Злата? Она же девушка. Что ж она…
Яков вспомнил ощущение ее пальцев на своих губах. И их кружение по комнате. Ее взгляд. Сердце забилось чаще, но он заставил себя продолжать рассуждать. Она отлично понимала, что делает. И явно знала, чем всё должно закончиться. И это ее ни капельки не смущало. Более того, ясно как день, что она этого хотела. Целенаправленно к этому шла.
«А разве не очевидно?» – спросила Злата в ответ на его вопрос.
Для Златы всё было очевидно. И притом она явно не спешила требовать от него заверений в вечной любви. Или хотела услышать их потом? Но ведь обычно такие клятвы всё же дают до. Во всяком случае, так Якову всегда казалось.
Что вообще происходит?
В конце концов, она
